гари потер комиксы

Сегодня - краткая подборка вопросов попроще, а завтра я постараюсь опубликовать долгий опус о географии Арды всех эпох. Сегодня, все вопросу - подписаны, т.е. участвуют в голосовании. Задавайте ещё!

Список вопросов:

    - Владел ли Саруман каким-либо Кольцом Власти?

    - Почему армия мёртвых не была задействована изначально? Почему Арагорн отпустил их?

    - Что случилось с орками Изенгарда после окончания войны?

Владел ли Саруман каким-либо Кольцом Власти (например, одним из трех Колец гномов) или мог ли он сделать аналог (возможно, чисто декоративный) собственноручно, подражая Саурону?

   Очень уж часто мы обращаемся к Саруману, и уже многое было о нём сказано - и о причинах его падения, и о природе его сил, и о посмертной участи, и о замыслах господства. И мне показалось сейчас, что особое творение его рук - Кольцо Сарумана - мы и впрямь обделили вниманием.

   Раскрыв свои замыслы перед Гендальфом, Саруман Белый меняет цвет своего плаща, становясь Саруманом Многоцветным; и в свидетельство своей новой власти, он предъявляет Гендальфу собственное Кольцо, нарекая себя Саруманом Создателем Колец. Очевидная аналогия с Кольцом Саурона верна, но, однако, будет не полной; и считать, что Саруман выковал собственное Кольцо Власти, будет поспешно и ошибочно. И вот почему:

   Как известно, Саруман был мудрейшим среди истари, хотя мудрость его, в отличии от житейской мудрости и сострадания Гендальфа, заключалась в знаниях и тайнах - зачастую запретных и тёмных. Осознанным риском валар, отправивших истари в Средиземье, было поставить во главе отряда (пускай и чисто символически, ибо лидерство Сарумана оформилось лишь с созданием Белого совета многими веками позже) того из майар, кто больше прочих понимал в искусстве Саурона, и был, к тому же, таким же учеником Аулэ, как и павший собрат (за комментарии в духе “Аулэ бракодел!” буду карать. Тебя, Шэль, буду карать лично и с особым удовольствием). Поселившись в Айзенгарде, он, несомненно, узнал о искусстве Колец ещё больше; ибо в Айзенгарде хранилась прекрасная, но запретная библиотека, а шпионы и помощники Сарумана наполняли её артефактами со всего мира.

   До прибытия в Средиземье, знание Сарумана было, условно выражаясь, теоретическим; оказавшись на землях, где Саурон лично ступал во главе своих воинств, и где ковались Кольца Власти, Саруман сумел постичь многое из того, что прежде лишь представлял. В первые годы (столетия!) он путешествовал с Синими магами на Востоке; и даже получив во владение Айзенгард, нередко его покидал. Уверен, что он был и в Эрегионе, а возможно и в Мордоре, когда тот ещё оставался покинут своим хозяином (эту теорию, если меня не подводит память, развивают в недавней “Shadow of Mordor”).

   На момент Третьей эпохи, лишь Саурон сохранил рецепт Колец Власти, которым когда-то поделился с эльфийскими кузнецами Эрегиона. Когда его замысел был раскрыт, он хорошо постарался, чтобы всякий свидетель исчез: Эрегион был сожжён, Келебримбор жестоко убит, а все его соратники сгинули вместе с ним. Поэтому Саруман, желая в самом начале лишь лучше понять слабости врага, определённо посетил этот разорённый край. И у нас есть все основания считать, что он там что-то нашёл.

   Кроме Колец Власти, кузнецы Гвайт-и-Мирдайн совершенствовали своё искусство в создании множества Младших колец - слабых, в сравнении со Старшими, но всё ещё несущих в себе толику эльфийского могущества. Как и Старшие Кольца, они были связаны с Единым Кольцом, ведь полагались на искусство, принесённое Сауроном. Я не считаю, что Саруман нашёл одно из Младших колец; но он определённо изготовил такое.

   Он не мог знать рецепт Старших Колец, и тем более не понимал, как было создано Единое, ведь только Саурон мог поведать об этом. Однако, Саруман был невероятно искусен, и, блуждая по руинам Ост-ин-Эдил, столицы Эрегиона, мог найти недостающее знание, чтобы создать собственное кольцо, но лишь слабое, неспособное даже приблизиться к Кольцам эльфов, людей и гномов, не говоря уже о Едином.

   Саруман хвалится своим кольцом, но оно, однако, не делает его сильнее. В силу своей гордыни, которая непомерно росла на протяжении столетий, Саруман спешит объявить себя королём Арды, не завоевав даже Рохан. Кольцо, созданное им, не даёт ему особых преимуществ, лишь немного усиливая его естественный талант. Создание этого кольца - жест обиды и отчаянья, ведь Кольцо, которое он на самом деле желает, вновь и вновь ускользает от него.

   Да, он действительно подражает Саурону в стремлении к Кольцу, так как у Толкина очень силён мотив самоповторяющегося зла; но дело не в одном лишь Властелине Колец. Сильнее, чем зависть к Саурону, им движет ревность к Гендальфу. Саруман всегда подозревал, что Гендальф получил от Кирдана одно из Колец эльфов, и желание обладать тем же сильно съедало его. Он, по справедливости, считал себя первым среди истари, а потому не мог понять, почему Кирдан избрал не его. К тому же, уже подробно описанная мною прежде подозрительность Сарумана (как следствие его собственной скрытности) привела его к мысли, что Гендальф скрывает Единое Кольцо в кармане простака Бильбо.

   Ущемлённое чувство гордости, в купе с манией величия, привели его отчаянной попытке выковать собственное Кольцо. Возможно, он и сам понимал, что создал пускай и искусное, но слабое подобие Единого, но гордыня не позволила бы ему это признать. Он кичился своим Кольцом перед Гендальфам, и считал, что победа уже у него в руках; но Кольцо не спасло Сарумана, потому что было лишь катализатором его собственной мощи. Которую он не только преувеличивал, но ещё и подрастерял. Как и всякий тиран, потерявший связь с реальностью, он проиграл, хотя его положение было более чем выгодным.

   Подтверждением моих слов о том, что Саруман не создал собственное Кольцо (т.е. кольцо, выкованное из его личного могущества, как это сделал Саурон) служит тот факт, что с падением Барад-дура артефакт Сарумана стал простым украшением. Да, он был единственным за четыре тысячи лет, кто сумел повторить творения эльфов Эрегиона; но такие кольца они изготавливали сотнями, без особого для себя труда - не ровня Старшим.

   Не совсем понимаю, что означает авторское "изначально" в вопросе. Арагорн не мог прибегнуть к армии мёртвых раньше, потому клятва была связана с камнем Эрех. Это очень типичный для легенд мотив повторения - ведь он принимает их клятву на том самом месте, где её принимал Исильдур, именно так, как это было три тысячи лет назад. И, что особенно важно - как и Исильдур, он принимает её в час особой нужды, и не смог бы принять раньше (до того, как Саурон начал атаку). Таковы законы ритуала.

   Согласно реалиям книги, мёртвые дошли с Арагорном до Пеларгира, крупнейшего портового города Гондора, и самим своим видом повергли в ужас корсаров - те в страхе прыгали за борт и бежали прочь. Это очень важный момент! - в отличии от фильма, книги не дают подсказок к тому, могло ли оружие мертвецов наносить вред живым. Страх - вот что помогло освободить Пеларгир.

   После этой скорой победы Арагорн получил всё, что желал: путь для подкреплений с юга был открыт, и вскоре ополчение направилось на подмогу Минас Тириту. Мёртвые были отпущены тут же, у стен Пеларгира, и не присутствовали в Битве на Пеленнорских полях. Почему?

   Во-первых, подумайте, могло ли их оружие - страх - разить легионы орков, во главе которых стояли назгул и лично Король-чародей? Могли ли мёртвые, способные напугать слабо организованных и суеверных пиратов, побороть чары, которыми Саурон и Король-чародей контролировали своих подчинённых? Чёрная тень, которой Саурон накрыл Пеленнор, давала оркам силу и бесстрашие. Даже если бы те испугались мёртвых, они бы не отступили, пока с ними был их вождь, и в любом случае эффект не был бы тем же, что при Пеларгире. Неожиданность была бы потеряна, и существовал немалый риск (!), что мёртвые поддадутся увещеваниям уже другого короля, такого же “мёртвого”, как и они.

   Во-вторых, важно понимать, что клятва сработала именно потому, что Арагорн выполнил её условия. Исильдур не требовал от людей гор победить Саурона, но лишь приблизить его падение; и Арагорн позволил им это сделать. Помните, что Арагорн восходит к образу хорошего, справедливого, идеального короля - Карла Великого и короля Артура, Октавиана Августа и других, кого потомки восхваляют за мудрость, великодушие и честность. Арагорн не мог поступить иначе, ибо тогда он бы отступил от своего наследия; Арагорн, сумевший отказаться от тяги к Кольцу и заглянувший в глаза Саурону через палантир, попросту не мог поддаться желанию воспользоваться мертвецами. Он, как истинный король (такой, какими королей рисует предание, и каких желал бы видеть на тронах всего мира сам Толкин), совершил широкий жест, и проявил милость даже к тем из своих законных вассалов, кто когда-то предал корону. Этим он оправдал свою легитимность - очень важное действие для того, кто претендует на власть. Если бы он заявился к стенам Белого города с мертвецами, и не разогнал бы их в дальнейшем, в нём бы увидели не короля, но нового тирана, не способного вести себя как Обещанный король. Арагорн поступил единственно верным образом, освободив своих подданных от вечной муки, и тем заслужил корону.

Что случилось с орками Изенгарда после окончания войны? Остались они самобытным народом или ассимилировались с орками Мордора, а то и с людьми?

   Я бы объединил это с более общим вопросом: люди нередко вопрошают, что стало с орками после Войны Кольца. Обыкновенный ответ будет заключаться в обычном геноциде - тех, кого не перебьют в сражениях, загонят в глубокие пещеры, по возможности их зачищая. Видимо, орки не были уничтожены сразу, и некий след от них сохраняется в позднейшие эпохи, в бестиариях и легендах старой Европы. Уверен, что орки больше не занимали обширных территорий в Четвёртую и дальнейшие эпохи; разве что на Востоке, о котором нам ничего не известно. Однако, лишившись воли Саурона, они уже не представляют собой единую силу. Их легко будет разделить, охотиться на них, и со временем уничтожить. Они уже не соберуться в армии, если только под властью сильного волшебника или особо выдающегося человека. Сказки про одиноких троллей, живущих под мостами - вот и всё, что останется к нашему времени от некогда многочисленной расы.

   Вопрос, однако, относится к Айзенгарду, что кажется мне довольно странным; вероятно, мы снова жертвы кинематографа. На службе у Сарумана действительно были орки, в том числе могучие урук-хай (выведенные, как я не устану напоминать, не им, а Сауроном, пятью столетиями раньше). Они явились к нему с Мглистых гор, ведомые обещанием добычи. Некоторых из орков Саруман (искусный не только в кольцетворении, но и биологии) превращал в некую новую породу, смесь орков и людей. Их, однако, было немного; большинство погибли во время войны, в Рохане или Шире, а остальные вполне могли уцелеть, поскольку походили пусть и на уродливых, но людей. Их смешанное происхождение, возможно, позволяло им плодить потомство с людьми.

   Обычные орки были почти полностью истреблены энтами и хуорнами, и я готов считать, что среди ветвей живого леса не уцелел и единый орк. Кто-то мог бежать старыми путями в горы, но там их жизнь представляла бы вечный страх перед людьми, орлами и гномами. Особенно гномами.

   Едва ли мог возникнуть “самобытный народ”, поскольку оркам, как мы можем судить, понятие народа чуждо. Они - огромная раса, разбитая на тысячи мелких племён, способные объединиться лишь под властью великого властелина. Даже Саурон, лишившись Кольца, не мог полностью контролировать свои войска, а многие орки севера и вовсе были ему неподвластны. Они пребывали в своём диком состоянии, постоянно боролись друг с другом за власть, и довольно плохо плодились, если за их спиной не стоял Тёмный властелин.

   Вопрос о ассимиляции орков тоже поднимается не в первый раз; но в мире Толкина это, похоже, невозможно. Природа орков, созданных исключительно для войны, не позволяет им примириться с миром. Разумеется, изолированные группы орков в горах не станут нападать на укреплённые поселения, но это - не мир, а лишь страх отхватить от противника посильнее. Они продолжат набегать на деревни и грабить корованы, но никогда не смогут вступить в семью свободных народов.

   Увы, но они такие, какими созданы. Впрочем, не стоит их жалеть, потому что у орков, были ли они эльфами или людьми (версии разные), совершенно нет души. Они - даже не животные, но тела, ведомые волей Моргота, или тем, что от неё осталось. Саурон занял вакуум, оставшийся после падения первого Тёмного властелина (вероятно, орков контролировал и Король-чародей), но с падением Саурона они превратятся в совершенно глупых и неконтролируемых созданий. В конце-концов, они станут и впрямь дикими зверьми, изредка наводящим страх на деревенских.

Сегодня подборка довольно сарумано-тематическая: попытался взять несколько вопросов, которые уже давно ждут своей очереди (кстати, очередь тут). Спасибо, что вы с нами.

     - Кто такие южане, массово нахлынувшие в Бри?

     - Что за полу-орки и гоблино-люди служили Саруману?

     - Почему Гендальф сразу не отыскал Голлума? Почему Голлум не отправился в Шир? (конкурс)

     - Мог ли "Роверандом" как-то повлиять на "Властелин колец"? (конкурс)

Причины и предпосылки перехода Сарумана на сторону Саурона.

   Автор прислал два вопроса за раз: вместе с вышеобозначенным был интерес о “иерархии гномов”. Не уверен, что о последнем мне есть что сказать, однако, если автор вопросов мне то позволит, я позднее объединю его со смежными.

   Наиболее полно повод к падению Сарумана описан Толкином в тех черновиках, что составили “Неоконченные сказания”, а именно раздел “Поиски Кольца” (“О Гендальфе, Сарумане и Шире”); часть черновиков вошла в опубликованный “Сильмариллион”. Как известно моему читателю, истари, в числе пяти, явились в Средиземье в образе старых волшебников, чтобы, мудростью и своей “магией”, помогать народам Средиземья в борьбе с Сауроном. Они избрали себе тела людей, чтобы намеренно ограничить свою силу: в отличие от Саурона, они не должны были раскрывать своё могущество и стремиться к власти.  Вместе с человеческим телом, они подверглись немалым (для ангельского создания) трудностям: познали голод, усталость, радость и печаль, и, что особенно важно - возможность умереть. Как нам известно по истории Гендальфа, истари действительно умирает от смертельных ран, и лишь вмешательство Илуватара, “перехватившего” душу мага, вернуло его в оболочке более свободной и могущественной; Саурону и Саруману в спасении будет отказано, отчего их навеки ослабленные души станут тенями, прикованными к земле.

   Миссия истари была осознанным риском валар. С одной стороны, как создания немалых знаний и могущества, майар могли стать богами среди людей (что и провернул Саурон); с другой, земная оболочка и земные чувства открывали сердца истари мотивам, которые так часто приводят к падению людей - что особенно справедливо, когда сокрытое могущество по-настоящему велико. Так. будучи величайшим, “превосходящим в мощи”, пал, в жажде раскрыть себя, Моргот. Из истари величайшим (по статусу и силе) был Курумо - Саруман из легенд людей. Сферой его знаний, как ученика Аулэ (каким был и Саурон), были Кольца власти - волшебные артефакты, в которых создатель своим мастерством заключал великую силу: и чем выше было мастерство, тем больше Кольцо усиливало своего носителя. Допускаю, что корни падения крылись уже здесь. Саруман, зная о судьбе величайшего кольценосца - Саурона, - намеренно изучал всё, что мог отыскать о природе Колец ещё до своего прихода в Средиземье. И хотя Толкин определённо говорит, что сперва у Сарумана были благие мотивы, но бездна, как известно, часто смотрит на тебя в ответ.

   Из всех магов, кроме лишь Гендальфа, все так или иначе провалили свою задачу. Вопрос вызывает судьба Синих магов, ибо Толкин так  и не решил, смогли ли они спасти от Саурона Восток, или же сами стали правителями в тех землях. Однако, сама эта тенденция - верный знак того, сколь призрачным с самого начало было всё предприятие. Саруман первые полторы тысячи лет провёл вместе с Синими магами на Востоке, куда, по их убеждению, вели следы Саурона. Однако, когда тень поднялась над Дол Гулдуром, маг вернулся, и провёл ещё некоторое время в архивах Минас Тирита, где, вероятно, и узнал о том, что в башне Ортханк может скрываться забытый палантир. С дозволения наместника Гондора и роханского короля, он стал хозяином Айзенгарда, где продолжил свои изыскания.

   Однако, кроме новых владений, Саруман обнаружил на западе Средиземья, к своему неудовольствию, Гендальфа, ставшего тогда живой легендой среди эльфов, людей, гномов и хоббитов; особенное раздражение у Сарумана вызывали последние. Он искренне полагал, что лучше других служит общему делу тем, что изучает оружие Врага, а в Гендальфе видел лишь нелепого бродягу, который, не сделав ничего на благо миру, остаётся этим миром любим. Саруман, превосходивший Гендальфа в полномочиях и доступной ему силе, завидовал, совершенно пушкинской завистью Сальери, властью (именно властью, как полагал Саруман!) над сердцами. Саруман, обладатель чарующего голоса, всё чаще использовал его чрезмерно, создавая вокруг себя некое подобие двора. Он всё чаще вёл себя заносчиво с Гендальфом, и показательно пренебрегал его словами и советами; хотя на самом деле, он внимательно запоминал каждую деталь, подозревая, что Гендальф скрывает что-то от Совета.

   Как и всякое низкое чувство, зависть Сарумана не лишена комизма. Гендальф всё чаще появлялся, раскуривая хоббичий табак, а о самих хоббитов отзывался с великим восторгом. Саруман, подозрительный к такому вниманию, сам отправился в Шир в образе седого старика, и путешествовал по нему до тех пор, пока не знал в мельчайших подробностях всю округу, каждый холм, и всякое место, достойное внимания. Однако, пусть и не выведав, что Гендальф скрывает от него в этой стране, Саруман из любопытства прикупил себе табака - и, вероятно, в некоторой степени на него подсел.

   Он курил скрытно, стараясь, чтобы никто - особенно Гендальф! - об этом не узнал. Больше всего он боялся, что иные будут смеяться над ним, решив, что тот, завидуя Гендальфу, подражает ему в привычках - разве не прекрасное знание человеческой психологии проявляет здесь Толкин? Как бы то ни было, Саруман наладил тайную торговлю с Широм, закупая (вероятно, через своих союзников) табак у фермеров. Однако, Гендальф всё равно обо всём прознал.

   В это время (ещё до событий, описанных в “Хоббите”), Саруман находит на след Кольца. Изучив множество манускриптов, которыми был богат Ортханк, он узнаёт каждую деталь о последнем дне Исильдура, и определяет точное место в течении Андуина, где тот утратил Кольцо. Зависть к Гендальфу порождает в нём недоверие: даже в его частом молчании он находит свидетельство заговора. Наблюдая, как Гендальф близок к эльфам, Саруман сближается с людьми. Со временем он делает естественный вывод - Гендальф сам ищет Кольцо, а из этого следует, что Саруман должен (ко всеобщему благу) разыскать его первым.

   Всякий раз, когда Белый совет обращает внимание на район сарумановых поисков, волшебник противится действиям. Так, он отказывает Гендальфу в атаке на Дол Гулдур, уверенный, что тот лишь желает подобраться к Андуину: заговорщик и в других видит заговорщиков. На том собрании между волшебниками происходит стычка: Саруман отчитывает Гендальфа за то, что тот курит, пока говорят другие. Гендальф же, подозревая нездоровый интерес Сарумана, после короткой перепалки, пускает несколько дымных колец в его сторону: очевидный намёк, сыгравший роковую роль. Гендальф, с одной стороны, лишь предупредил Сарумана, что всем известный его усилия по поиску Кольца; Саруман же решил, что ему брошен вызов. И хотя Гендальф до последнего не верил в измену Сарумана, списывая всё на ревность, он решился проверить собственные догадки о Кольце.

   Следует ли говорить, что когда Кольцо обнаружило себя в Шире, Саруман, ослеплённый завистью и гордыней, убедил себя в том, что Гендальф с самого начала скрывал Кольцо у хоббитов. Уверенный, что против него уже давно играют свою партию Гендальф и эльфы, он делает смелый шаг, и посредством Радагаста, заманивает Гендальфа в ловушку, а свою башню превращает в твердыню. С этого момента, чувствуя себя обманутым, он решает играть в открытую, и, воспользовавшись палантиром, заключает союз с Сауроном.

   Возвращаясь к вопросу, следует уточнить, что Саруман никогда не был верен своему союзу. С самого начала он обратился к врагу, поскольку был убеждён, что против него уже давно ведёт борьбу альянс Гендальфа. Он, завистливый и не желающий уступать, уподоблялся, с одной стороны, совершенно незначительным чертам Гендальфа (образ, власть над сердцами, табак), и, с другой, уподоблял его себе. Все свои мотивы, желания и страхи он переносил на конкурента. Единственным способом борьбы против сильного врага он видел лишь союз с другим врагом, пусть и временный.

   Все отношения Сарумана с Сауроном сводились к тому, чтобы те общим ударом сломили два сильнейших государства запада - Рохан и Гондор, которые, будучи атакованы по отдельности, неизбежно бы объединились: Гондор не мог прийти на помощь Рохану, скованный по своим восточным границам, а Рохан не мог явиться в Гондор, ослабленный, а затем (в теории) подчинённый Саруманом. Сам волшебник уделил бы это время тому, чтобы сковать движения Братства (что ему несколько раз удалось) и выхватить у него Кольцо (что почти было сделано). Однако, побег Фродо и Сэма, и последовавшее за этим поражение в Рохане, привело к первому краху Сарумана. Саурон, подозревавший Сарумана в скрытых мотивах, был так напуган хоббитами в Айзенгарде, что отправил к твердыне одного из назгул, чтобы проверить, не захватил ли тот Кольцо. Можете представить себе, какой это был стресс даже для майа. А ведь он ещё не догадывался, что скоро узнает о возвращении Короля… Сильнейшим оружием против Саурона, как не странно, был страх, вынуждавший его к поспешным решениям.

   Пленённый в Ортханке, Саруман подготовил новый план - но то был не план великого волшебника, сравнимый с возвращениями Саурона, а обыкновенная месть. Он окончил свою земную жизнь не так, как подобает майя - убитый собственным слугой, сгорбленный, лишённый власти и посоха. Однако, его история в контексте Легендариума очень показательна, так как он представляет собой наиболее человечный пример зла. Его падение совершенно понятно и, к сожалению, имеет немало примеров в истории. Талантливый, чрезвычайно умный, но подверженный зависти и гордыни - именно он, а не Саурон, как мне видится, настоящий антагонист “Властелина Колец”. Ибо если Тёмный властелин - пример падения ангела, то Саруман, пусть и существо того же порядка, слишком уж человечен. И его тяга к “прогрессу”, который на деле - дым фабрик, и его вера в свою непогрешимость, которое так часто сопровождает засидевшихся во власти - так актуально, не правда ли?

Бомбадил – Музыка Айнур, часть 2

В предыдущий раз многие проголосовали за дальнейшее раскрытие вопроса, а потому вот оно самое.

Котлеты Ответы на вопросы - ближе к выходным. Однако, уже прямо сейчас - спешите голосовать за лучший вопрос месяца в конце поста! Учитывая, что в этот раз "месяц" тянется с мая, награждённых может быть и побольше.

Мы принимаем вопросы вот тут, а здесь - подробности о системе наград.

Вопросы-конкурсанты:

     - Что за существа "старше самого Саурона" обитали на дне Мории?

     - Откуда у людей из Вселенной Арды были технологии для постройки мегалитических сооружений?

     - Мог ли Смауг уничтожить Кольцо вместе с Бильбо?

     - Есть ли в мире малоизвестные твари кроме Глубинного стража?

   Существуют (и уже нами рассмотрены) три крупные теории: Том как вала, как майя, либо как природный дух. У каждой есть множество верных сторонников, но при этом - множество противоречий. Они не способны объяснить три ключевых аспекта Бомбадила: его уникальные силы и их ограничения, отношения Тома с Кольцом, и его положение «Старейшего, что был в мире до прихода Тёмного Владыки». Далее следует более подробное раскрытие Музыкальной теории по трём вопросам.

Уникальные силы и их ограничения

   Именно здесь теория особенно сильна. Как мы писали прежде,ни одной версии не удалось правдоподобно объяснить, почему Том обладает абсолютной властью над множеством вещей, и при этом не имеет и малейшего шанса одолеть кольцепризраков и Саурона. Почему голос Тома может умерить гнев Старика Ивы и изгнать умертвия в курганах? Вероятно, ответ в их природе: они –искажение тех вещей, что черпают свои силы в Музыке айнур. Они возникли благодаря Разладу Мелькора. Том, который «знает мелодию», и чьи «песни сильнее», использует Музыку, чтобы сражаться с искажением в ней. Он знает правильную мелодию, какой та была задумана, а потому может исправить разлад;это поистине великая сила.

   Почему же тогда Том утверждает, что его знания тускнеют на востоке, и почему ему не подвластны назгул? Почему он не сумеет одолеть Саурона? Сперва следует вспомнить, что мы знаем о Музыке и Разладе. В Сильмариллионе названы три мотива, созданных Эру, и Разлад, внесённый Мелькором. Первые два мотива пели айнур, но Мелькор вносил в них Разлад, и изначальный мотив отступал. Тогда сам Эру поднялся, чтобы дать третий мотив, призванный одолеть Мелькора. После того два мотива сражаются друг с другом перед Творцом, но ни один не способен одолеть. Разлад оканчивается лишь когда Эру снова встаёт, приказывая наступить тишине. Не Музыка побеждает Разлад, но воля самого Илуватара.

   Выходит, что Музыка призвана сражаться с Мелькором, но не может его победить. Том, как воплощение Музыки, обладает огромной властью, но вто же время ограничен в своём противоборстве Разладу. На Востоке музыка Мелькора особенно сильна, а потому у Тома там нет власти. Бомбадил исправляет Разлад там, где способен, но он не может уничтожить то, что черпает силы из Разлада. Кольцепризраки возникли благодаря Саурону и Кольцу. Кольцо – это порождение искаженной материи (золота), зачарованное самим Искажением (ведь Саурон, как и все чернокнижники, пользуется наследием Мелькора, которое впитала сама земля). Айнур могут быть неподвластны силе Музыки, потому что сами помогли её спеть. Том не способен нанести вреда Саурону и Кольцу, потому что он и они – два противостоящих мотива, не способных одержать верх над другим. Музыка врага вовсю мощь звучит на Востоке, а потому Том действует на «границе» двух мотивов,сдерживая противника. К тому же, Том не станет действовать против Саурона,потому что он уже знает финал истории. Ему, как самой Музыке, известно, что Разлад завершится благодаря Третьей песне (т.е. силами Детей Илуватара) и волей самого Творца. Он просто ждёт, когда исполнится Замысел.

   О границах владений Тома сказано, что он сам установил их себе, но некогда правил куда большей землёй. Он ограничил себя Старым лесом и Курганными холмами (Могильниками), ожидая неких перемен. Возможно, этой переменой будет окончательное вмешательство Эру и конец Разлада. К тому же, Том постоянно спешит вернуться к супруге, и любовь к ней – одна из возможных причин, почему Том прикован к этой земле. Она не может уйти от лесной Реки, а потому не может и Том. Даже если ты воплощение Музыки Творения, физическое воплощение неизбежно "заземляет".

Отношения Тома с Кольцом

   Почему  Бомбадил не желает хранить Кольцо, и сразу же потеряет его, как безделушку? Это едва ли не главное противоречие всех теорий, однако, его можно довольно быстро объяснить.Если Том – воплощение Музыки, то его и вправду не заботит всё, что родилось вне Музыки и без её участия. Кольцо сотворено лишь благодаря Разладу; искажение противостоит первичному замыслу, но одно не подвластно другому. Том не способен навредить Кольцу, а Кольцо не воздействует на Тома.

   Теории "Том-майар" и"Том-дух природы" не способны объяснить этого, ведь даже Гендальф и Саруман подвластны искушению Кольца. Бомбадил назван Хозяином, но ему не нужно ничем повелевать, потому что жажда власти и могущества ему неизвестны. Эти желания –результат Разлада, а Том находится на другом острие Бытия от них. Том совершенно чист, незапятнан, он – само воплощение доброты. Даже природа искажена Мелькором, и им искажены многие майар, но только не Музыка.

Том – старейший

   Звание Старейшего довольно просто увязать с теорией: Илуватар сотворил Бытие через Музыку, и она была прежде всего, кроме самого Создателя. «Сущий прежде,чем вступил Тёмный Владыка», ибо первым «вступлением» (либо приходом) Мелькора можно назвать внесённый им в Музыку Разлад. Прочие теории слабо объясняют тот факт, что Тьма вступила прежде, чем была создана Арда; если брать за точку отсчёта Песнь, то всё встаёт на свои места.

   Сложнее всего понять, почему Том сгинет последним, если Саурону суждено победить. Том не может быть духом Земли, потому что Саурон (в отличии от Моргота) желает править миром, но не разрушать его. Если же Саурон победит, подчинив себе целую планету, то Разлад Мелькора попросту одолеет Музыку. Да, этого не может произойти; но и фраза произносится теми, кто не знает финала истории, и произносится лишь как рассуждение "а что если". Последнее, что исчезнет из мира – это не сама Земля, не какой-то дух или даже заплутавший айну; последними будут всё то добро и надежда, что заключены в Музыке. Это сродни пророчеству из книг Роулинг: «Ни один не сможет жить, пока жив другой».Вся история – противостояние двух мотивов, и лишь победа одного из них окончит борьбу.

   На этот раз - подборка вопросов от нашего любимого читателя. Вопреки правилам, им было прислано несколько вопросов, и хоть они и не могут участвовать в конкурсе, но такое старание захотелось отметить.

   Также настала пора подвести итоги конкурса, и выбрать лучший вопрос месяца. Не забудьте проголосовать в конце поста и прислать нам собственный вопрос. Подписанные вопросы примут участие в конкурсе следующего месяца.

Список вопросов:

     - Что делал Радагаст во время событий Властелина колец?

     - Око Саурона это палантир?

     - Была ли у Саурона телесная оболочка к моменту битвы при Чёрных воротах?

     - Саурон был полностью уничтожен вместе с кольцом?

     - Кто был сильнейшим из Майар?

Вопросы конкурса:

     - Чем заканчивается история Средиземья? (http://arda.reactor.cc/post/2581285)

     - Были ли у назгулов доспехи и тела? А корона была только у ангмарца? И в чем заключалась его "магическая" сила, что он назывался Ведьмаком? И не охренел я на количество вопросов? (http://arda.reactor.cc/post/2594937)

     - В каком виде Толкин подразумевал "магию"? (http://arda.reactor.cc/post/2605842)

     - Как народы Средиземья теряли магические и технологические знания? (http://arda.reactor.cc/post/2622328)

Что делал Радагаст во время событий Властелина колец?

   Вопреки расхожему мнению, Радагаст сыграл немалую роль в событиях первой из шести книг. Он уже много лет жил обособленно у западных границ Мраколесья, наблюдая за растущей Тенью в Дол Гулдур. Когда Саруман начал поиск Единого Кольца близ Ирисных полей, где некогда обитал Смеагол, ему удалось хитростью заручиться поддержкой Радагаста. Близкий к зверям и птицам, тот использовал их как шпионов, не догадываясь о истинных мотивах Сарумана.

   Летом 3018 Т.Э., когда Война уже была на пороге, Саруман вновь использовал Радагаста, поведав ему о том, что Гендальф нуждается в помощи и должен явиться на совет в Айзенгард. Радагаст покинул свой дом в Росгобеле, и перехватил Гендальфа у Бри. Именно из-за него Гендальф отправился в ловушку к Саруману, но и благодаря ему и его союзу с Орлами сумел сбежать.

   После этого Радагаст исчезает из истории; Толкин считал, что тот провалил свою миссию в Средиземье. Эльфы посылали разведчиков в Росгобель, но обнаружили лишь покинутый дом. Радагаст ушёл в неизвестные дали, приняв неизвестный облик. Вероятно, он ощущал на себе груз вины за то, что не только не сумел сдержать тень Леса, но и упустил предательство Сарумана. Как и Голубые маги, он, скорее всего, остался в Средиземье, и бродил в нём под разными личинами. Возможно даже, что после того, как план валар потерпел крах с гибелью Гендальфа в Мории, Радагаст не столько провалил свою изначальную миссию, сколько получил новую - и даже после Войны оставался в мире, чтобы её исполнить. Наконец, созвучие его имени с одним из славянских богов даёт основания считать, что он оставался в мире достаточно долго, чтобы стать в глазах людей одним из божеств древнеславянского пантеона.

Око Саурона это палантир?

   Если когда-нибудь я встречу Питера Джексона, то из всех косяков ему в первую очередь влетит за этот. И глаз я ему выбью со словами "око за Око".

   Что такое Око Саурона/Несмыкаемое Око/Всевидящее Око? Как бы глубоко не въелись в умы кинообразы трилогий, но это лишь символ, этакий геральдический знак Саурона. Он взял его себе после потери Кольца, желая показать свою неутомимую, вечно рыскающую по миру волю, готовый пойти на всё ради возвращения Кольца. Око изображалось на щитах и знамёнах, в доспехах и архитектуре. Око - это знак того, что Саурон всё видит, всё знает, и его хватка над миром не ослабеет, покуда не сомкнётся Око.

   Вероятно, вопрос относим к тому, что имел в виду Джексон и его сценаристы. И я боюсь, что какое бы “каноническое” объяснение мы не нашли тому, как Око в разных сценах фильмов изображает “дух” Саурона, но у нас всё равно остаётся огромный, нелепый пылающий глаз наверху Барад-дура. Когда Пиппин и Арагорн смотрят в палантир, Око возникает в нём лишь потому, что сценаристы сделали Оком самого Саурона. И в этом видится чудовищная ошибка сценария - Саурон сделан максимально “нечеловечным”, с глазом рептилии и без намёка на его некогда эльфийскую внешность. Как результат - один из величайших злодеев литературы становится абстракцией и нелепым глазом. Впрочем, это уже каждому решать самому. Но никак объяснить Глаз наверху Барад-дура, увы, канон не позволяет.

Была ли у Саурона телесная оболочка к моменту битвы при Чёрных воротах? Если да то, то почему он не вышел? Он был слишком слаб или зассал?

   Вполне логично будет поставить этот вопрос за предыдущим, потому что он много ближе к истине - да, у Саурона была телесная оболочка. Он восстановил форму ещё в 1000 Т.Э., когда пришёл в Дол Гулдур - но это было слабое, неспособное вынести серьёзного противника тело. Когда Гендальф первый раз вошёл в Дол Гулдур, Саурон бежал на восток; бежал он и во время нападения Белого совета, в один год с Походом к Эребору - на этот раз в Мордор, где назгул уже отстроили Барад-дур.

   Кроме слов самого Толкина и призрачных намёков, физическая оболочка Саурона выказывает себя во время пыток Голлума. Он не видел самого Саурона - но видел чёрную руку, на которой не хватало одного пальца. Саурон находился в мире Зримого даже крепче, чем назгул - но любое серьёзное вмешательство могло это нарушить. Он не вступал в бой на протяжении всей эпохи, а дважды сбегая от преследования, был вынужден отчасти сбросить накопленную оболочку, и потому пребывал на конец эпохи не в лучшем состоянии. Да, он существовал, взаимодействовал с физическим миром, был вполне “материален”; однако, даже простой поединок с Арагорном (который был отснят для экранизации, но позднее заменён на поединок Арагорна с троллем) окончился бы для него развоплощением. Мы уже затрагивали тему Зримого и Незримого; Саурон слишком легко был подвержен тому, чтобы перейти из одного в другое. Кольцо здесь выступает стабилизатором, якорем в физическом мире. Будучи рождённым самой Землёй, и вобравшее в себя частицу Саурона, оно бы связало своего хозяина с миром достаточно крепко, чтобы Саурон мог собственноручно принять участие в любом сражении - что и сделал бы, провались миссия Фродо и Сэма.

Саурон был полностью уничтожен вместе с кольцом? Он полностью исчез из Арды и Безвременья?

   В понятиях христианской мифологии, Саурон был бы ангелом “среднего звена”, падшим под влиянием Первого из ангелов (Мелькора). Однако, понятие “ангел” в христианстве - лишь талантливо замаскированный политеизм, многими ангелами и святыми отсылающий к языческому многобожию. В понятиях язычника, Саурон - бог, и именно богом (пусть и младшим по отношению к Морготу) его почитали многие люди. В разных мифологических традициях есть мёртвые, убитые боги; но для них это - не исчезновение, а лишь ещё одна форма существования. Бальдр, убитый слепым Хёдом по наущению Локи, остаётся жить в Царстве Хель, а после Рагнарёка ему обещано воскрешение. Ибо бога нельзя убить по-настоящему - только “обезвредить”. Если под Дельфами стоит камень, который две тысячи лет назад почитался камнем (домом) Афины, то до сих пор, и до скончания времён, верите вы в богов или нет - Афина живёт в этом камне, и в тысячах других сооружений и предметов по всему миру. Только уничтожив артефакт Бога (храм/священное дерево/Кольцо), можно отвязать его от мира людей. Потому то, что нам кажется диким, имело огромный смысл для людей прошлого; и когда Калигула решил объявить войну Посейдону, он приказал легионерам высечь море и бросать в него копья. Ему лишь не повезло с тем, что дом Посейдона - всё море; иначе бы у него были реальные шансы “убить” бога, обезвредив его в глазах римлян.

   Саурон, потеряв Кольцо, потерял и последние нити, связывающие его с миром. Когда его чёрный дух, покинув тело, поднялся над Мордором, налетел великий западный ветер и развеял тьму. То же потом произойдёт с Саруманом - погибнув, он с надеждой взглянул на Запад, но вместо прощения оказался развеян подобно Саурону. Они больше не могли бы никого потревожить, пусть и не исчезли совсем. Не имея возможности противиться, Саурон последовал в Пустоту за своим хозяином, и то же можно предположить о Сарумане. Они - за пределами мира, но и не могут полностью уйти из него; пока не настанет конец Арде Искажённой, ростки созданного ими зла будут жить, а их образ и наследие тревожить искажённые умы.

Кто был сильнейшим из Майар?

   Вопрос сам по себе спорный, и многое будет зависеть от временного промежутка. Толкин не даёт точной оценки их сил; если среди айнур первыми названы Мелькор (по силе и знаниям) и Манвэ (по близости к Творцу), то среди майар иерархия силы будто отсутствует. Предводителями майар названы Эонвэ и Ильмарэ, знаменосец Манвэ и дева Варды, соответственно. Эонвэ обращался с оружием лучше всех, кто обитал в Арде, но не был сильнейшим или самым могущественным; об Ильмарэ и вовсе ничего не известно.

   После искажение, что внёс в мир Моргот, его последователи могли усиливать себя, питаясь Искажением Арды. Из этого черпали силу многие, кого позже назовут чернокнижниками и чародеями, но больше других - Майрон, один из майар Аулэ, известный в Средиземье как Саурон. На пике своего могущества, усиленный Кольцом и питаемый Искажением, он приблизился к силе Моргота; и в конце Второй эпохи был столь же силён, как Моргот в конце Первой. Учитывая, что некогда Моргот был первым среди айнур, то сравнение с ним даже в дни его падения делает Саурона сильнее других майар. Вероятно, тогда он и был сильнейшим.

   Однако, после потери Кольца, к концу Третьей эпохи соотношение изменилось. Сказано, что к тому времени Саурон превосходил себя же в конце Второй в военном плане, но сильно уступал в личном могуществе. Гендальф же, возвращённый к жизни с новыми полномочиями и силами, значительно превосходил не только Сарумана, но и, вероятно, Саурона без Кольца. Случись реальный поединок, и не начни бы оба прибегать к своим реальным, скрытым вне плоти способностям - Гендальф имел бы реальный шанс одолеть врага, и отправить его в очередное изгнании. Однако, между обоими стояли рати Мордора, а в задачу Гендальфа входило помочь Свободным народам, но не делать за них всю работу. И всё же, говоря о реальном могуществе - к тому моменту Гендальф, вполне вероятно, обладает большим нежели другие майар зримым (выраженным в физическом мире) величием.