Хоббит (фильм)

«Хоббит: Пустошь Смауга»: интервью с Питером Джексоном

Надежда всего новозеландского кинематографа.

      Питер, расскажите о Новой Зеландии. Вы как-то говорили, что летали на вертолете над Новой Зеландией – как это помогло вам взглянуть на нее с новой стороны? Прокомментируйте, пожалуйста.

      Питер Джексон: Ну, сам по себе полет на вертолете – вещь необычная, не каждому из нас доводится полетать на нем хотя бы раз в жизни. Первый раз в жизни я летал на вертолете, когда мы подбирали места для съемок фильма «Властелин колец». Неожиданно для самого себя я стал проводить в вертолете по семь-восемь часов в день, а это довольно много. Мы могли сказать: «О, давайте сядем здесь» и приземлиться в любой точке. Мы побывали в весьма отдаленных местах. Я раньше не видел Новую Зеландию такой, какой узнал ее благодаря этим фильмам. Это был мой шанс узнать больше о собственной стране.

      А что Вы можете сказать о самой стране? Ощущали ли вы какое-либо влияние Новой Зеландии на процесс создания фильмов?

     Джексон: Да, я ощущал поддержку. Все отнеслись к нам очень доброжелательно, от представителей правительства до простых людей, помогавших нам. Это удивительное чувство, когда каждый твой шаг поддерживают и одобряют.

После такой поддержки меньше всего на свете хочется подвести этих людей. Это в некотором роде давление... Тут замешано чувство национальной гордости. Обычно при создании фильма этот фактор не приходится учитывать. Как правило, все вертится вокруг бюджета – и это на нас тоже давило. Мы были решительно настроены снять кино, которое заставило бы новозеландцев гордиться.

     А каково ваше мнение об облике страны? Я видел озеро Пукаки и буквально почувствовал, что нахожусь в фильме. Очень странное ощущение. Озеро просто уникальное.

     Джексон: Ну, нам надо было отталкиваться от того, что писал Толкин. Он писал мифологию для Англии, для своего народа. По его словам, он воображал мир семь или восемь тысяч лет назад, еще до великих империй: Римской, Греческой и Египетской. До начала существования известных нам цивилизаций был период, все записи о котором утеряны. Толкин решил перенести историю этого периода на бумагу, создать мифологию и события. Он писал произведение как историю, историю нашего мира.

     Он, естественно, воображал европейский ландшафт, а не новозеландский, но это был первозданный европейский ландшафт. Европейский ландшафт до того, как Европа полностью сформировалась. Новая Зеландия в каком-то отношении почти идеально подходит под это описание. Эта земля дает ощущение первобытности, опасности, грандиозности. Все эти высокие горы, утесы, реки. Такой грандиозный ландшафт, и он еще на стадии формирования. Это самое начало, и мы как бы явялемся свидетелями его сотворения. Я думаю, он идеально подходит для Средиземья.

     Вторая часть трилогии всегда отличается. Это всегда что-то особенное. Что вы можете сказать по поводу этого фильма? Он похож на «Индиана Джонс и Храм судьбы» или «Империя наносит ответный удар» в том смысле, что сильно отличается от остальных?

     Джексон: Задача второго фильма – добавить сложности, привнести элемент опасности в историю в целом. В трилогии «Властелин Колец» объединяющим элементом была задача уничтожить кольцо в недрах Роковой горы. При этом мы знаем, что до горы раньше третьей части никто не доберется. Мы создаем одну историю, стараясь при этом сделать каждый фильм своеобразным.

     Тема этого фильма – возвращение гномов на свою родину. Доберутся ли они до Эребора? Избавятся ли от дракона? О груде золота под горой мы впервые узнаем именно во втором фильме, и этот фактор становится частью движущей силы фильма третьего – не так-то просто вернуть свой родной дом, если он стоит на озере из золота. Многие заинтересованы в богатстве под горой. И есть всего тринадцать гномов, чтобы защитить его. Эта проблема раскрывается в третьем фильме.

     Мы вводим много новых персонажей в сюжет, на их долю выпадает больше трудностей. В фильме полно сложностей и опасностей.

     И динамики. При просмотре первой сцены я смог сказать лишь «Ого!», при просмотре второй – «Ого-го!», каждая последующая сцена была динамичнее предыдущей. Вы специально добивались такого эффекта?

     Джексон: Да.

     Вы хотели, чтобы этот фильм был самым динамичным из всех?

     Джексон: Да. Знаете, когда «давишь на газ», хочется дойти самого конца. Все три фильма объединены одной историей, которая имеет определенную форму.

     Первый фильм – это в некотором роде начало, завязка. Вторая часть – наращивание динамики и сложности. Третья – кульминация. Три акта. Первый этап мы прошли в прошлом году, а сейчас работаем над наращиванием сложности и темпа, которое в третьем фильме выльется в кульминацию, которую мир увидит в следующем году.

     Это весело. Не надо начинать рассказывать историю заново. Просто продолжаешь с того места, где остановился, потому что подразумевается, что все смотрели первую часть, так что просто «бац!» – и мы оказываемся там, где остановились.

     А эти гигантские пауки? Сцены с огромными пауками напугали меня еще в «Кинг-Конге». Это что, какая-то попытка «изгнать» их?

     Джексон: Ну, про гигантских пауков написано в книге.

     Да, это правда, они есть в книге.

     Джексон: Во-первых, они есть в книге, во-вторых, я ненавижу пауков. Так что было особенно весело. В «Возвращении короля» у нас была Шелоб, гигантская паучиха. Да, пауки – это ужасно, особенно если они размером с корову. Да что там, неважно, какого они размера, все равно они ужасны. А эти паучьи гнезда, эти их паутины, фу,  не выношу их. Я пытался создать таких пауков, чтобы самому было страшно.

     Давайте поговорим о противоречивых моментах. Тауриэль вызвала много споров среди поклонников. Как вы ответили на это? Как отреагировали?

     Джексон: Ну, ничего удивительного тут нет, всегда найдутся люди, которые только слышали что-то где-то, а кино не смотрели и не в курсе, чем мы занимаемся. Так что, реакция каждого – его выбор. Я думаю, люди, которые посмотрят фильм, поймут. Фильмы и книги – это разные вещи вообще-то. В книге есть голос автора – Толкина, в случае с «Хоббитом», – это голос, дающий пояснения к истории.

     В кино я не даю пояснений. Я не разговариваю, ну, если не считать строки комментариев на DVD, я не рассказчик. Создатель фильма не является повествователем в том смысле, в каком им является автор книги. Так что, в кино все рассказывается устами персонажей. Это единственный способ рассказать историю в фильме. И вот тут нужны герои. Чтобы рассказать эту историю, нужны персонажи помимо тринадцати гномов, хоббита и мага. А эльфы? Эльфийское королевство в книге очень впечатляет, но Толкин даже не называет имя короля эльфов. Он безымянный, его называют просто «король эльфов». Позже, во «Властелине колец» мы узнаем, что его зовут Трандуил, что у него есть сын Леголас. Мы все это узнаем потом. И мы подумали: «Ну, так мы уже это знаем, почему бы не добавить их в историю».

     Мы сделали их частью сюжета. А Тауриэль была третьей частью этого уравнения, потому что драматические истории часто лучше всего рассказывать с трех перспектив.

     У всех троих разные точки зрения. Леголас, Тауриэль и Трандуил представляют совершенно разные взгляды в рамках эльфийской политической системы.

     Вы уже посвятили восемнадцать лет жизни Толкину – примерно столько, да?

     Джексон: Да, похоже на то.

     Что вы по этому поводу чувствуете? Планировали ли вы, что все произойдет именно так?

     Джексон: Нет. Конечно, я благодарен судьбе, потому что я вырос в стране, где не было киноиндустрии. В шестидесятые, когда я рос, в Новой Зеландии вообще не было киноиндустрии. Никто не снимал фильмов. У меня были только безумная мечта и безумная любовь к кино, особенно фантастическим лентам. Я обожал Кинг-Конга, Рэя Харрихаузена и все в этом роде. Так прошло мое детство. И поэтому сейчас, когда у меня есть возможность экранизировать эти удивительные истории, к тому же в Новой Зеландии, я чувствую, что воплощаю свою детскую мечту в жизнь. И неважно, что временами бывает тяжело, что иногда у тебя случаются по-настоящему стрессовые и напряженные дни. В такие моменты я вспоминаю себя семилетним пацаном, и понимаю, что тому парню удалось воплотить мечту в жизнь. Разве я не везунчик?

     Давайте поговорим о вашей работе с компанией WETA. Цифровые эффекты – это лишь одна сторона фильма, а другая – практические эффекты. Умелое совмещение этих аспектов характеризует в некотором роде научный подход к созданию фильма. Можете ли вы сказать, что ваш подход к созданию фильмов как раз включает в себя баланс новейших цифровых технологий с настоящим кино?

     Джексон: Цифровые эффекты сейчас невероятные. С тех пор как я был ребенком, мечтающим снимать кино, произошла революция. Теперь на экран можно поместить все, что можно вообразить. Закрываешь глаза, представляешь образ, потом воплощаешь. Так было не всегда. Еще пятнадцать-двадцать лет назад это было невозможно. Для режиссера, который хочет поместить аудиторию в мир, полный поразительных, фантастических вещей, не существующих в обычной жизни, цифровое кино предоставляет потрясающий набор инструментов.

     Но в то же время я думаю, что надо стремиться к тому, чтобы на экране все выглядело максимально реалистично. Чтобы все смотрелось органично. Работая со зрительным образом, нужно сделать его настолько приближенным к реальности, насколько это возможно. Когда мы работаем с цифровым материалом, мы стараемся... Я стараюсь снимать цифровой материал на камеру, на ручную камеру, чтобы получилось не очень механически. Брызгаю водой и грязью на линзу. Пытаюсь создать впечатление, что камера участвует в действии, даже если на самом деле это не так.

     Так что при всем богатстве цифровых эффектов наша задача на сегодняшний день – приблизить их к реальности. Думаю, со временем у нас получится. Но впереди еще много работы.

     Последний вопрос. Вам, наверное, нужна целая армия для съемок такого рода лент? Не скучаете по временам фильмов типа «В плохом вкусе» и «Живая мертвечина»? Не хочется иногда вернуться в те времена?

     Джексон: Вы знаете, я немного это почувствовал на съемках «Пустоши Смауга», потому что последние 30 минут фильма наполнены цифровыми сценами, которые я снимал камерой по технологии motion capture. У меня была только маленькая камера, и помимо меня на площадке находились только техники, а команды не было. Я снимал все один. Так что я вспомнил времена камеры «Супер 8». Мне определенно понравилось, это было по-настоящему здорово. Я ценю всех, кто помогал мне сделать фильм, у каждого своя роль. Один я не смог бы создать весь это потрясающий реквизит, все эти декорации. Я не могу все сделать один.

     Были времена, когда я пытался справиться со всем в одиночку. В своей спальне, которая была отравлена парами клея. Наверное, в то время это было одно из самых вредных для здоровья мест на Земле. Я тогда клеил латексные костюмы гориллы, а это все такое токсичное! Надо было повесить на дверь такой знак, знаете, который предупреждает о радиоактивных отходах. Но сейчас все мне помогают, и мне нравится пользоваться этой помощью. Мне нравится работать в команде.

Напоминаем, что «Хоббит: Пустошь Смауга» уже поступил в продажу в форматах Blu-ray и Blu-ray 3D, а также DVD.

© IGN Russia