феанор мелькор

Кадр со съемок "Властелина Колец". Арагорн сражается с пакетом.

Население Средиземья: эльфы Первой эпохи

Далее следует очередной анализ демографии Средиземья. Ранее, в одной из подборок, мы говорили о Гондоре и Рохане, а неделю назад - об Эриадоре конца Третьей эпохи. В этот раз - нечто совершенно иное: эльфийское население Первой эпохи.

Напоминаем, что вопросы присылать сюда (необходимо указать реакторский ник, если собираетесь принять участие в конкурсе).

   Осознавая природу вопроса, повторю: наши исследования никоим образом не претендуют, и не могут претендовать (за неимением широкой базы) на полную или относительно полную достоверность. Толкин почти не даёт оценок численности той или иной крупной группы. Во многом, это следует его романтической задумке - составить эпос, расфокусированный на мелочах. Его прельщало писать великолепную картину целиком (да вспомнят читавшие “Лист Ниггла”), нежели описывать её по деталям. Однако, порой даются подсказки: например, что та или иная группа была в два раза больше предыдущей. Соединив это с реальными историческими параллелями (так, в сражениях Средневековья редко принимали участие более нескольких сотен), а также связав между собой, мы надеемся получить цифры, не противоречащие здравому смыслу.

   В Первую эпоху, эльфы правили Белериандом; вплоть до Четвёртой и Пятой битв силы Моргота ограничивались лишь крайним севером. Люди, гномы и энты обитали в своих изолированных (большей частью) анклавах. Эльфийское население делилось на пришедших с Запада нолдор, обитавших тут уже тысячу лет синдар, и населявших Оссирианд нандор. Народы эти разделили Белерианд. С миграцией народов, периодами мира и запустения связана неизмеримая динамика роста населения; точно так же мы лишь приблизительно представляем себе динамику населения в средневековой Европе (напр., см. Робер Фоссье “Люди Средневековья”). Потому нами выбрана оптимальная, как нам кажется, точка хронологии - прямо перед Дагор Бреголлах и снятием Осады Ангбанда, когда эльфийские владения были на пике могущества.

Гондолин: точка отсчёта

   Сперва, нам следует выбрать точную, крупную величину: таковой будет эльфийское воинство Гондолина в Битве Бессчётных слёз. “Тургон выступил из Гондолина, и с ним шли 10 000.” Взявшись лишь за эти цифры, мы, подобно исследователям Античности и Средних веков, можем прийти к оценке всех эльфийских владений Первой эпохи. Для начала, определим общее население Гондолина. Какую пропорцию составляли в нём воители Тургона?

   Во-первых, мы допустим, что 10 000 - не все военные силы Гондолина. Здесь ситуация была отличной от, скажем, Хитлума: тот опустошил все свои резервы, и остался беззащитным после Битвы; Гондолин не желал участвовать ни в Битве, ни в Войне, к тому же кто-то оставался, чтобы сразиться во время осады города, и не повредить его мирной экономике. При этом, битва была крайне важной, и могла полностью переломить ход Войны Камней, а потому вышло на неё, очевидно, большинство. В 1917 году, после участия в катастрофической Битве на Сомме, Толкин описал Падение Гондолина (и это было рождение Средиземья как такового); по его словам, силы города делили между собой 12 военных групп, 8 из которых вышли на Битву Бессчётных слёз. Из этого следует:

          12/8 * 10 000 = 15 000 (общие силы Гондолина)

10 000 могли составить основную, ударную силу этого войска. 15 000 - число копий, готовое встать на защиту города в час величайшей нужды, нападения и осады.

   Гондолин - город-государство, окружённый не деревнями и другими городами, но разработанными земельными угодьями, размером около 250 кв.км. (по Карен Форнстад, "Атлас Средиземья"). Ограниченный со всех сторон горами, Гондолин, однако, имел население достаточное, чтобы по эльфийским меркам считаться королевством ("kingdom", что вернее перевести как "царство"). Подготовка воинов в нём играла роль куда меньшую, чем в пограничных владениях феанорингов и землях Хитлума, занятых едва ли не исключительно войной; и в то же время, Тургон жил в страхе перед ней. Какую долю населения составляло это войско?

   Проводя аналогии прежде, мы обращались к опыту скорее Средних веков, нежели Античности (позднее, взявшись за исследование Нуменора, нам поможет уже Новое время). Однако, именно греческие города-государства первыми приходят на ум, когда взираешь на расположение и особенности Гондолина. Древние Афины, как и любой полис того времени, были так же окружены пространствами сельских угодий, а основное население находилось за каменными городскими стенами. Подобно полисам, Гондолин был более урбанистским, развитым и специализированным, чем все государства того времени. С населением в 315 500 человек, Афины могли выставить 25 000 гоплитов и солдат прочих сословий (A. W. Gomme, „The Population of Ancient Athens”), что составляет 8% от общего населения. Разумеется, солдатами не могли стать рабы и иноземцы, но только полноправные граждане-мужчины. Тот факт, однако, что цифры эти относятся к периоду афинской гегемонии, не сильно их завышают: у афинян тогда был крупнейший в их истории флот, но сами они не воевали на суше (оставляя это «союзникам»), и соотношение их войска к населению почти не менялось на протяжении истории.

   Применить тот же процент к Гондолину можно, но с некоторыми оговорками: во-первых, всё население было свободным и полноправным (следовательно, процент можно поднять до, скажем, 12-13%); во-вторых, как уже сказано, взрослые эльфы уделяли жизнь далеко не только войне (вероятно, около трети взрослых мужчин держали оружие). Не считая отдельных, едва ли объяснимых моментов истории, женщины и мужчины рождаются в равном соотношении; треть взрослых мужчин, по эльфийским меркам – это около 25% всех мужчин, следовательно – всё те же 12,5% от общего населения:

          15 000 / 12,5 * 100 = 120 000

   Разумеется, процент мог отличаться, особенно если мы не учитываем какой-то очень важный, но, увы, не названный Толкином фактор. Однако, полученная цифра звучит довольно правдоподобно. Эльфийское население всегда будет уступать человеческому числом, и оценка 90 000 – 150 000 кажется наиболее вероятной.

   Далее, мы постараемся от этого числа обнаружить общее население нолдор Белерианда. Их народ подразделяется на эльфов Финголфина, Феанора и Финарфина. Силы Финголфина были особенно велики, но Финарфин не сильно им уступал: Толкин часто замечает, что после Дагор Браголлах не осталось эльфийского королевства, большего чем Нарготронд. Народ Феанора был невелик, но с ним было множество молодых, отчаянных эльфов, которых привлекал агрессивный настрой их вождя; это делало их грозной силой. Наиболее примитивным (увы, других вариантов у нас и нет) будет сказать, что народ Финголфина составлял около половины нолдор, а народы Финарфина и сыновей Феанора – по четверти каждый:

          300 000 нолдор в Белерианде, из них 150 000 у Финголфина, 75 000 у Финарфина и 75 000 у феанорингов.

   Затем, необходимо отыскать всеобщее число эльфов Белерианда; т.е., в нашем случае – определить, какую долю в нём занимали нолдор, а какую – синдар. Увы, эти подсчёты даже грубее предыдущих. Толкин многократно отмечает, что синдар превосходили нолдор числом; но насколько? Идея эта долгое время менялась: сперва нолдор были аристократией и королями синдар, сродни тому, как норманнское меньшинство правило англо-саксонской Англией.

   Взглянув на разные владения Белерианда, мы видим, что нолдор оказали на них заметное влияние; оставаясь в меньшинстве, они были достаточно многочисленны, чтобы влиять (в рамках культуры и общего развития) на своих дальних родичей, которые выступают (в результате этого сотрудничества) почти наравне с нолдор, что было невозможно до прибытия последних в Белерианд. Допустим, что нолдор составляли треть либо четверть от всех эльфов этих земель:

          0,9 – 1,2 миллиона (число синдар) и 1,2 – 1,5 миллионов (всеобщее эльфийское население)

   В любом случае, логика подсказывает величину около (или чуть больше) миллиона. Учитывая масштабы Белерианда и его многочисленных королевств, это звучит вполне убедительно. В теории, можно пойти дальше, и распределить эту цифру по самим королевствам; но пока я недостаточно уверен в том, что полученная цифра найдёт согласие у читателя, и прекрасно понимаю, что вольностей в таком подсчёте немало (хотя в уже упомянутой “The Population of Ancient Athens”, ставшей хрестоматийной, а также множестве схожих исследований, методы не менее грубые, за неимением данных). А потому, пока что мы оставим Белерианд, и не будем смотреть столь близко...

   А взглянем шире!

Эльфы всех стран - объединяйтесь!

   Уникальную в своём роде информацию даёт нам «Война Камней», один из томов «Истории Средиземья». Благодаря ей, мы знаем, что первых эльфов было 144; они подразделялись на три группы: 14, 56 и 74 эльфа. Это соотношение, как сказано, сохранялось среди эльфов всего мира и в поздние века. Мы даже знаем, кто из них отправился на Запад, а кто остался в Средиземье: все Миньяр стали народом ваньяр, половина Татьяр стали нолдор, а две трети Нэльяр стали тэлери, половина которых отправились в Аман. Из этой пропорции следует:

          14 ваньяр, 28 нолдор, 28 татьяр-авари, 28 нэльяр-авари, 20 тэлери, 26 синдар и нандор.

   Отталкиваясь всё от той же датировки (ок. 400 года П.Э.), мы можем подсчитать примерное число эльфов всего мира. Разумеется, такие вычисления не учтут до конца ни природных катастроф, ни урона от войны, какой могли понести авари далеко на востоке. Однако, лучшего нам не представится.

   Мы уже решили, что поселим 300 000 нолдор в Белерианде; но как быть с теми, кто никогда не покидал Аман? К тому же, часть эльфов вернулись, услышав Проклятие Мандоса. Сколько было тех, кто повернул назад? Явно, не большинство, и даже не половина, так как основные силы прибыли в Белерианд. 25-15%, или около того; для удобства, я предпочту 20%:

          10/8 * 300 000 = ок. 375 000 нолдор, в Амане и Белерианде
          14/28 * 375 000 = ок. 190 000 ваньяр в Амане
          20/28 * 375 000 = ок. 270 000 тэлери в Амане

   Дальнейшие вычисления могут нас заметно подвести, так как выходит, что нолдор превосходят синдар числом (что, как известно, неверно). Вероятно, время для эльфов протекало по-разному – в Амане они плодились медленнее, нежели в Белерианде. Это вполне объяснимо его «райскими» условиями – климат, могущество валар и сама святость этих мест могли замедлить течение событий и само выполнение божественного призыва («Плодитесь и размножайтесь» (С) Яхве). Вероятно (следуя известным нам биографиям эльфов), новое поколение следовало каждые 50 «древесных» лет (которые длиннее солнечных), в то время как эльфы в Средиземье (как замечает сам Толкин) рождались каждые 50 солнечных, т.е. обыкновенных лет. Это даёт объяснение следующему факту: хотя эльфы прожили в Амане тысячи солнечных лет, и должны были, следовательно, заводить детей примерно в свои 100 лет, но в семье Финвэ за всё это время было лишь четыре поколения. Население авари, вероятно, росло ещё медленнее, из-за уже упомянутых мною условий – тяжёлый климат, постоянные войны с орками, и использование их Морготом (по одной из версий) в качестве материала для экспериментов. Пока прочие эльфы, особенно эльдар, воздвигали города и строили государства, авари были рассеянным по миру лесным народом, диким в обычаях. Едва ли они были столь многочисленны, как миллионное эльфийское население Белерианда.

   50% от скорости воспроизведения эльдар – нечто, что близко к реалиям народа-изгнанника, вечно преследуемого и истребляемого. Из этого следует:

          375 000 / 1,5 = 250 000 татьяр-авари, и 250 000 нэльяр-авари

   500 000 – примерно столько авари разбрелись по Востоку Средиземья в канун Четвёртой битвы. Синдар, как уже было сказано, около 1 миллиона. Сколько было эльфов-нандор? Используя всё ту же скорость воспроизводства, что у авари (50 %), выходит около 250 000 нандор.

Заключение

   Всё это многообразие представляет собой около 2,5 миллиона эльфов во всём мире, из которых менее 1,7 миллиона нэльяр, почти 200 000 миньяр, 550 000 татьяр. Из почти двух миллионов эльдар 550 000 обитают в Амане, а ещё 1,2 миллиона в Белерианде. Ок. 700 000 эльфов обитают на востоке (авари и нандор), на момент 400 П.Э.

   На этом, наш очень приблизительный (но, надеюсь, любопытный) экскурс в демографию эльфов заканчивается; но не завершается история Первой эпохи. В следующий раз постараемся провести подобный (и подробный) разбор остальных племён Белерианда – людей, гномов и орков (может, и энты?), а там и до Нуменора недалеко, и вместе с ним ещё не затронутых нами народов Третьей эпохи. Для краткой выжимки, представляем промежуточные таблицы с результатами:

Очередная подборка вопросов к вашим услугам. Очередная, да не такая: вопросов нынче как бы два, а на самом деле пять (все - конкурсные!). Тема, освящённая в них, долго не давала покоя, а ответы давались с трудом. Оттого повествование вышло несколько... непривычным. Однако, если многие вопросы похожи, отчего их объединение неизбежно. В любом случае, мы ждём вопросы, любые и разнообразные.

Список вопросов:

     - Как люди и эльфы поклонялись Валар и Эру?

     - Какой была их религиозная жизнь?

     - Существовало ли в Средиземье духовенство?

     - Какая роль Эру во "Властелине Колец"?

     - Приносило ли служение Эру свои плоды?

Как эльфы и люди почитали и поклонялись Валар и Эру, и поклонялись ли?
Какой была религиозная жизнь эльфов и Нуменорцев?

Существовало ли в Средиземье духовенство (в Гондоре, Шире, ранее в Арноре)? И если да, то какое влияние оно имело? Можно ли его сопоставить с влиянием церкви в Средневековье? 

   Многие упрекали Толкина в том, что религия как таковая в его мире отсутствует. Несмотря на наличие развитых государств, сравнимых с античными и даже средневековыми, в Средиземье будто бы вовсе нет института церкви. Смею заверить, что это правда лишь отчасти. Во-первых, Толкин очень не любил аллегории, а потому, будучи христианином, писавшим христианскую по своей сути историю, он всеми силами избегал прямых аналогий. Несмотря на то, что его работы существуют в контексте христианской западной традиции, для человека несведущего лишь немногие связи с христианством покажутся очевидными. Пожалуй, самый явный пример - отношения Эру и Мелькора, Бога и Дьявола, а также ангельская природа айнур. Эльфы и многие люди верили в них; но почему из этого не возникло религии?

   Я склонен считать, что религия возникает в тот момент, когда чудеса становятся связаны с милостью высших сил. Первобытный человек сперва был лишь наблюдателем: гроза, буря, морской шторм - всякая стихия, казавшаяся нашим предком чем-то живым, была неподвластна людям. Это - особенности первобытного мышления. Анимизм становится религией в тот момент, когда человек начинает подкупать “богов”, пытается выстроить с ними взаимовыгодные отношения. Бог получает от человека подношения, а в ответ человек ожидает божественной помощи. Вокруг этих отношений выстраивается особая система ритуалов и обрядности, а особая категория населения - жрецы - принимают роль посредников и переводчиков с божьего на людское.

   Со временем эти отношения усложняются. Многочисленные мифы, легенды и предания, соединяясь, породили на свет бесчисленное множество религий, культов и сект. Каждая - о чём то своём. Истины индуизма по-настоящему понятны лишь индуисту, а истины ислама - лишь мусульманину. Наивная вера последних десятилетий в то, что “все религии - одно”, разбилась вдребезги об американские небоскрёбы, пролилась кровью в Мьянме, на Кавказе и Ближнем Востоке. У каждой религии не только свой особый ответ, но и собственный вопрос. Пока для христианина главное - Спасение, т.е. преодоление греховной природы человека, иные религии ставят перед собой совершенно другие задачи. Ислам - это (в переводе) “подчинение”, т.е. вверение себя единственному богу, для чего требуется преодолеть гордыню (потому мусульмане преклоняют колени). Конфуцианство борется с хаосом человеческой души, и стремится организовать человека нравственного, ведомого приличием. Буддизм - попытка вырваться из иллюзии, которой является мир и всё в нём, и посредством Просвещения обрести доступ в Нирвану. Всё множество религий дробится на немыслимое количество ветвей, и каждая из них привносит новые акценты.

   Но Толкин - именно христианин. Те культуры, что он предпочитал описывать - люди запада, хоббиты - он описывал как своеобразный абсолют Европы и христианства. Дунэдайн - народ королей, величайшая из людских рас - этот образ восходит к Артуру и Карлу Великому; хоббиты - всё лучшее, что Толкин видел в старой, сельской Англии - христианской, пасторальной утопии. Это - симулякр, но именно симулякром живёт христианство. В основе христианского учения - иудейское предание о Райских садах, об идеальных людях, которые потеряли свою чистоту и были изгнаны из Эдема. Тоска по Эдему - один из сильнейших двигателей европейской мысли. Попытка построить (т.е. воссоздать) Царство Божие на земле - это и крестовые походы, и всемогущество средневековой Церкви, и даже дальнейшие авантюры коммунизма и нацизма. Образ недостижимого идеала, который существовал когда-то , но был утрачен, всегда был неотъемлемой частью европейской цивилизации. Одни воспевали древнее бесклассовое общество, другие - вымышленный арийский идеал, третьи (и поныне) романтизируют греческую демократию, пытаясь построить идеальную Европу без конфликтов. Все они гоняются за иллюзией, в бесконечной христианской тоске по Эдему. Разница лишь в том, как поступать с этой тоской: либо, подобно Заратустре, отвергнуть её и создать нового человека, свободного от сентиментальностей (к чему стремились марксисты и нацисты), либо искать примирения с ней, и в конечном итоге в ней раствориться.

   "Властелин Колец" и Легендариум в целом - это пример такой тоски. Более того, я считаю, что в двадцатом веке это один из ярчайших её примеров. Это то, чего на мой вкус недостаёт последующему фентези (и современной литературе в целом) - то, чем славятся Гюго, Хемингуэй, Достоевский и Маркес, Пруст и Сервантес, Гёте. Когда вы берёте в руки романы Толкина, то вы держите не простую фантастику, а многовековую европейскую традицию, воспетую на закате Европы. Когда вы читаете Толкина, вам предстаёт не выдумка единственного человека, а закономерный итог всего, что было прежде. Чувство тоски - сильнейшее, что я испытываю при прочтении.

   Почему это так важно для озаглавленного вопроса? Мир, воспетый Толкином, стоит на грани между “Золотыми временами” (т.е. тем самым идеалом Эдема) и последующим упадком человечества, что в окончательном своём виде приведёт к Ноеву потопу. Миру до Четвёртой эпохи (вернее, той его части, что заселена эльфами и эдайн) нет нужды в религии и храмах. Вместо привычных нам церковных отношений, эльфы и дунэдайн строят своё общение с Богом согласно христианскому же идеалу: на личном, интимном уровне. Эта традиция восходит к европейскому язычеству и учениям Платона и Аристотеля, и из неё следует, что боги не нуждаются в храмах, поскольку они повсюду и в нас самих (хотя всё равно есть места, где их присутствие особо ощутимо). Особенно справедливо это по отношению к бессмертным эльфам - они воочию видели валар, а потому не нуждаются в подтверждении веры. Илуватара они ощущают сиюминутно, не в часовнях и храмах, а в собственном сердце. Звучит наивно? Но и эльфы - не люди. Они не строили культовых сооружений, но всякое место, где они поселились, становилось своеобразным средоточием божественной благодати - Имладрис, Лориэн, Линдон… Люди, особенно эдайн, многое узнали от эльфов, и для них именно эльфы стали божественным присутствием. Наверное, даже убеждённый атеист, встретив творящего чудеса Иисуса, уверовал бы в его Отца. Увидев же эльфа, эдайн уверовали в валар.

   Эльфы и дунэдайн (в меньшей степени гномы; те больше чтили предков и своего личного создателя Аулэ) почитали валар и Эру, но им не требовалось для этого ничего, кроме веры. Это было обыкновенное убеждение традиционалиста в том, что мир устроен по чьему-то усмотрению, и у всего есть своя причина; но на повседневную жизнь оно не влияло. Мы неплохо себе представляем устройство Вселенной и законы Природы, но не делаем из этого культа (надеюсь, что не делаем). Точно так же и эльфы с дунэдайн, зная о валар и Эру, воспринимали их как элементы мироустройства, признавали их роль в нём, как мы признаём роль Солнца. Но поклонения не было и быть не могло. Религия, как я уже сказал, возникает из необходимости. Какая необходимость могла быть у них? Они не выпрашивали у богов милости, а если это требовалось - они, подобно Эарендилу, отправлялись к богам напрямую, лично. Мир, в котором боги либо их эмиссары (эльфы и майар) тут, рядом, достижимы и осязаемы - это мир, который не нуждается в посредничестве религии.

   Четвёртая эпоха принесёт в этот порядок большие изменения. Уже при сыне Арагорна, царе Эльдарионе, возникают “орочьи культы”, религия “чёрного древа” - естественная реакция на упадок старого мира. Что за мир это? Саурон - враг тысячелетий - изгнан до конца времён, эльфов почти не осталось на свете, исчезают и гномы. Всё то, что прежде свидетельствовало о присутствии на земле небесных сил (хороших и злых), навсегда увядает вместе с лориенскими мэллонами. Потеряв основу веры (а ведь и кровь королей со временем слабеет), Воссоединённое царство столкнётся с той самой тоской по Эдему, по “старым-добрым” временем. Это тоска изменит дунэдайн, и она же погубит их. Да, на протяжении трёх эпох (за редким исключением) эльфы и дунэдайн не строили храмов, потому что не нуждались в них; в Четвёртую лишь религия заполнит той вакуум, что оставят за собой эльфы, энты и майар. Вера в валар выродится в язычество, вера в Эру (который всегда был дальше, чем Владыки мира) и вовсе исчезнет, чтобы вернутся при Аврааме и Моисее.

   Надеюсь, такой пространный ответ не создал ещё больше вопросов. Что касается других культур - о них скажешь немногое. Первые люди утратили право на долгую жизнь, когда воздвигли храм Морготу. В Нуменоре Саурон воздвиг своему учителю величайший из храмов, где ежедневно приносились жертвы: не для того, чтобы стать сильнее самому, а чтобы ослабить людей и их связь с Эру. Силами Саурона по всему миру процветали такие тёмные культы, почитавшие богом Пустоту, Тьму и Моргота. Чёрные нуменорцы, помешанные на чистоте своей крови, в страхе перед смертью и вырождением наверняка уподобились худшему, что было в Египте. Мир всегда был огромен, и если кто-то решится поразмышлять, какой была религия за горами Орокарни на далёком востоке, или на Тёмном континенте, что южнее Юга - все силы воображения к его услугам. То, что не было описано даже намёками, можно расписать как угодно - и всё равно не пострадает канон. Надеюсь.

Какая роль Эру во властелине колец? Или он ушёл в спячку после Нуменора?
Верно ли, что служение Эру несло свои плоды людям, как в психическом, так и материальном плане, а отвернувшиеся люди Тени теряли благодать Его? В чем подробно это выражалось, если это правда и имеет ли смысл тогда мысль, что монотеизм в Арде куда более "действенный" на смертных, чем в реальности? (умалялось со временем - Арагорн последнее золотое время)

   Роль Эру постоянна и неизменна - он Творец мира, создавший айнур, эльфов и людей. Но даже в пределах христианства существует великое множество мнений о том, что стало с Богом после сотворения мира. Некоторые христианские учения, некогда довольно крупные и влиятельные, трактуют оба Завета с допущением, что Бог навсегда покинул мир сразу после его сотворения. Богомилы, например, считали творцом мира Сатанаила, старшего сына Бога, и все несчастья человечества (Потоп и Вавилонское столпотворение) списывали на его злобу, а не на божественное наказание. Великое множество сект и деноминаций по-своему трактует каждый эпизод божественного вмешательства в Ветхом завете; некоторые просто отвергают Ветхий завет как устаревший. Гностики, манихейцы, анабаптисты - любое из множества течений, веруя в Бога, при этом может отрицать, что это именно он говорил с Моисеем, или что именно он разрушил Содом и Гоморру. Такие трактовки возникали в тяжёлые времена, когда верующие (те же богомилы) нуждались в милосердном боге, не способном на ветхозаветную жестокость. Вообще, противоречие между богом Ветхого и богом Нового завета - это извечное “проблемное место” христианской теологии.

   Исходя из этой сложности, мне тяжело трактовать роль Эру в истории Арды. Пожалуй, его непосредственное участие ограничивается лишь несколькими эпизодами. Сперва он создаёт Песнь, из которой возникает мир; затем населяет его своими Детьми, и в защитники им направляет айнур. Именно айнур, а не Илуватар, уничтожили Нуменор; но, разумеется, с его согласия. Почти все случаи “интервенции” - это интервенция валар и их эмиссаров, с оглядкою на волю Творца. Манвэ опасался стать своевольным, подобно Мелькору, а потому советовался с Эру всегда, когда требовалось вмешаться. Пожалуй, общение Манвэ с Эру - главное средство, каким Эру корректировал происходившие события. Вероятно, со временем Манвэ обратится архангелом Михаилом, и продолжит служить роль посредника между Творцом и Творением.

   Единственное, что было под властью лишь Эру - это жизни людей. Человеческая душа - сложна и необъяснима. В то время, как эльфы ближе всего к валар, люди созданы для особой близости с Эру. Эльфы не могут покинуть мир, и после смерти возвращаются в Валинор; души людей навсегда уходят за пределы мира - видимо, они уходят к Илуватару. На протяжении трёх эпох он несколько раз вмешивался в людскую природу - вернее, излечивал её. Первые люди, как следует из предания Аданэль, в начале люди были бессмертны либо жили очень долго. Но они поддались искушению Мелькора, и воздвигли ему храм, где приносились жертвы; потому Эру отвернулся от них, и людской срок стал коротким - даже короче, чем сейчас. Позднее, в дружбе с эльфами, люди отвоевали себе милость Илуватара. Валар подарили эдайн Нуменор, а Эру - вернул им часть того срока, что им когда-то принадлежал.

   Так что, отвечая на второй вопрос - быть в милости Илуватара действительно выгодно, но лишь отчасти. Эру не способен сделать главного - избавить людей от Первогреха. В христианской мифологии проступок Адама и Евы, поверивших Змею, навсегда испортил человека: даже спустя многие поколения, как бы не стремились мы к добру, в нас обитает и зло. Мифология Толкина совершенно такая же: за то, что первые люди (все до единого!) поклонились Морготу, мы навсегда ему подвластны. Илуватар может лишь единоразово вернуть нам часть утраченного - так, он продлевает срок Элроса, первого короля Нуменора, и Арагорна, но со временем род обоих неизбежно угас. Эру даёт людям новые силы, обновляет их; но не меняет. Со временем, данный создателем “заряд” изнутри сжирает искажение, коснувшееся всего в этом мире.

   С другой стороны, всё не так печально. Эльфы страдают от Искажения куда больше, потому что они тесно связаны с Ардой. Люди, чьи души покидают пределы мира, навсегда становятся свободны. Им не приходится вечность страдать, наблюдая за упадком мира, и они не слабеют вместе с ним, но только крепнут. Именно поэтому смерть - это дар: совершенная, недоступная эльфам свобода жить, как вздумается, и навсегда умереть.

   Таким образом, Эру не даёт ничего нового, но лишь возвращает часть былой благодати (Золотого века, Эдема) тем, кто искупил древнюю вину людей. Если верить Ветхому завету, патриархи иудаизма тоже жили многие века; но по логике мифа, именно столько и должен жить человек. Эру лишь отдаёт избранным то, чем мы все когда-то обладали.

   Что до зримого вмешательство Эру - он полностью полагается на своих валар, и именно они - настоящие боги Арды, предтеча греческого и скандинавского пантеонов. Эру - это божественная искра, создавшая мир, и божественная воля, стоящая за происходящим. Опять же, мы имеем дело не с прямой аналогией бога у христиан, но с его идеалом; во многом, Эру - это Логос либо Маамар, творческое начало, “Слово” и “Мысль”. Толкин был убеждённым католиком, но, не желая быть слишком очевидным, он выписал практически гностический образ Бога.

   Остаётся лишь добавить, что в уже упомянутом предании Аданель, где речь идёт о судьбе и природе человека, есть след удивительного поверья: эдайн Первой эпохи считали, что однажды Илуватар придёт на землю в теле человека, чтобы помочь людям, лишённым поддержки эльфов и валар. Толкин перекидывает мостик с Легендариума на Новый завет, но не на Ветхий; следовательно, всё, что вы можете сказать о роли и поведении христианского Господа, можно отнести и к Илуватару.

P.S. Из-за специфики выпуска - сложной, но необходимой к раскрытию темы (которую я всё ещё не считаю раскрытой), голосование принимает специфический окрас. Как по мне, каждый из этих вопросов заслуживает награды, поскольку даёт крепко призадуматься. А потому, лишь дам малый совет - голосуйте не за тот, на который был дан больший ответ (я просто не мог уделить всем равное время), а за тот, что рождает особые раздумья именно у вас.

Сегодня - краткая подборка вопросов попроще, а завтра я постараюсь опубликовать долгий опус о географии Арды всех эпох. Сегодня, все вопросу - подписаны, т.е. участвуют в голосовании. Задавайте ещё!

Список вопросов:

    - Владел ли Саруман каким-либо Кольцом Власти?

    - Почему армия мёртвых не была задействована изначально? Почему Арагорн отпустил их?

    - Что случилось с орками Изенгарда после окончания войны?

Владел ли Саруман каким-либо Кольцом Власти (например, одним из трех Колец гномов) или мог ли он сделать аналог (возможно, чисто декоративный) собственноручно, подражая Саурону?

   Очень уж часто мы обращаемся к Саруману, и уже многое было о нём сказано - и о причинах его падения, и о природе его сил, и о посмертной участи, и о замыслах господства. И мне показалось сейчас, что особое творение его рук - Кольцо Сарумана - мы и впрямь обделили вниманием.

   Раскрыв свои замыслы перед Гендальфом, Саруман Белый меняет цвет своего плаща, становясь Саруманом Многоцветным; и в свидетельство своей новой власти, он предъявляет Гендальфу собственное Кольцо, нарекая себя Саруманом Создателем Колец. Очевидная аналогия с Кольцом Саурона верна, но, однако, будет не полной; и считать, что Саруман выковал собственное Кольцо Власти, будет поспешно и ошибочно. И вот почему:

   Как известно, Саруман был мудрейшим среди истари, хотя мудрость его, в отличии от житейской мудрости и сострадания Гендальфа, заключалась в знаниях и тайнах - зачастую запретных и тёмных. Осознанным риском валар, отправивших истари в Средиземье, было поставить во главе отряда (пускай и чисто символически, ибо лидерство Сарумана оформилось лишь с созданием Белого совета многими веками позже) того из майар, кто больше прочих понимал в искусстве Саурона, и был, к тому же, таким же учеником Аулэ, как и павший собрат (за комментарии в духе “Аулэ бракодел!” буду карать. Тебя, Шэль, буду карать лично и с особым удовольствием). Поселившись в Айзенгарде, он, несомненно, узнал о искусстве Колец ещё больше; ибо в Айзенгарде хранилась прекрасная, но запретная библиотека, а шпионы и помощники Сарумана наполняли её артефактами со всего мира.

   До прибытия в Средиземье, знание Сарумана было, условно выражаясь, теоретическим; оказавшись на землях, где Саурон лично ступал во главе своих воинств, и где ковались Кольца Власти, Саруман сумел постичь многое из того, что прежде лишь представлял. В первые годы (столетия!) он путешествовал с Синими магами на Востоке; и даже получив во владение Айзенгард, нередко его покидал. Уверен, что он был и в Эрегионе, а возможно и в Мордоре, когда тот ещё оставался покинут своим хозяином (эту теорию, если меня не подводит память, развивают в недавней “Shadow of Mordor”).

   На момент Третьей эпохи, лишь Саурон сохранил рецепт Колец Власти, которым когда-то поделился с эльфийскими кузнецами Эрегиона. Когда его замысел был раскрыт, он хорошо постарался, чтобы всякий свидетель исчез: Эрегион был сожжён, Келебримбор жестоко убит, а все его соратники сгинули вместе с ним. Поэтому Саруман, желая в самом начале лишь лучше понять слабости врага, определённо посетил этот разорённый край. И у нас есть все основания считать, что он там что-то нашёл.

   Кроме Колец Власти, кузнецы Гвайт-и-Мирдайн совершенствовали своё искусство в создании множества Младших колец - слабых, в сравнении со Старшими, но всё ещё несущих в себе толику эльфийского могущества. Как и Старшие Кольца, они были связаны с Единым Кольцом, ведь полагались на искусство, принесённое Сауроном. Я не считаю, что Саруман нашёл одно из Младших колец; но он определённо изготовил такое.

   Он не мог знать рецепт Старших Колец, и тем более не понимал, как было создано Единое, ведь только Саурон мог поведать об этом. Однако, Саруман был невероятно искусен, и, блуждая по руинам Ост-ин-Эдил, столицы Эрегиона, мог найти недостающее знание, чтобы создать собственное кольцо, но лишь слабое, неспособное даже приблизиться к Кольцам эльфов, людей и гномов, не говоря уже о Едином.

   Саруман хвалится своим кольцом, но оно, однако, не делает его сильнее. В силу своей гордыни, которая непомерно росла на протяжении столетий, Саруман спешит объявить себя королём Арды, не завоевав даже Рохан. Кольцо, созданное им, не даёт ему особых преимуществ, лишь немного усиливая его естественный талант. Создание этого кольца - жест обиды и отчаянья, ведь Кольцо, которое он на самом деле желает, вновь и вновь ускользает от него.

   Да, он действительно подражает Саурону в стремлении к Кольцу, так как у Толкина очень силён мотив самоповторяющегося зла; но дело не в одном лишь Властелине Колец. Сильнее, чем зависть к Саурону, им движет ревность к Гендальфу. Саруман всегда подозревал, что Гендальф получил от Кирдана одно из Колец эльфов, и желание обладать тем же сильно съедало его. Он, по справедливости, считал себя первым среди истари, а потому не мог понять, почему Кирдан избрал не его. К тому же, уже подробно описанная мною прежде подозрительность Сарумана (как следствие его собственной скрытности) привела его к мысли, что Гендальф скрывает Единое Кольцо в кармане простака Бильбо.

   Ущемлённое чувство гордости, в купе с манией величия, привели его отчаянной попытке выковать собственное Кольцо. Возможно, он и сам понимал, что создал пускай и искусное, но слабое подобие Единого, но гордыня не позволила бы ему это признать. Он кичился своим Кольцом перед Гендальфам, и считал, что победа уже у него в руках; но Кольцо не спасло Сарумана, потому что было лишь катализатором его собственной мощи. Которую он не только преувеличивал, но ещё и подрастерял. Как и всякий тиран, потерявший связь с реальностью, он проиграл, хотя его положение было более чем выгодным.

   Подтверждением моих слов о том, что Саруман не создал собственное Кольцо (т.е. кольцо, выкованное из его личного могущества, как это сделал Саурон) служит тот факт, что с падением Барад-дура артефакт Сарумана стал простым украшением. Да, он был единственным за четыре тысячи лет, кто сумел повторить творения эльфов Эрегиона; но такие кольца они изготавливали сотнями, без особого для себя труда - не ровня Старшим.

   Не совсем понимаю, что означает авторское "изначально" в вопросе. Арагорн не мог прибегнуть к армии мёртвых раньше, потому клятва была связана с камнем Эрех. Это очень типичный для легенд мотив повторения - ведь он принимает их клятву на том самом месте, где её принимал Исильдур, именно так, как это было три тысячи лет назад. И, что особенно важно - как и Исильдур, он принимает её в час особой нужды, и не смог бы принять раньше (до того, как Саурон начал атаку). Таковы законы ритуала.

   Согласно реалиям книги, мёртвые дошли с Арагорном до Пеларгира, крупнейшего портового города Гондора, и самим своим видом повергли в ужас корсаров - те в страхе прыгали за борт и бежали прочь. Это очень важный момент! - в отличии от фильма, книги не дают подсказок к тому, могло ли оружие мертвецов наносить вред живым. Страх - вот что помогло освободить Пеларгир.

   После этой скорой победы Арагорн получил всё, что желал: путь для подкреплений с юга был открыт, и вскоре ополчение направилось на подмогу Минас Тириту. Мёртвые были отпущены тут же, у стен Пеларгира, и не присутствовали в Битве на Пеленнорских полях. Почему?

   Во-первых, подумайте, могло ли их оружие - страх - разить легионы орков, во главе которых стояли назгул и лично Король-чародей? Могли ли мёртвые, способные напугать слабо организованных и суеверных пиратов, побороть чары, которыми Саурон и Король-чародей контролировали своих подчинённых? Чёрная тень, которой Саурон накрыл Пеленнор, давала оркам силу и бесстрашие. Даже если бы те испугались мёртвых, они бы не отступили, пока с ними был их вождь, и в любом случае эффект не был бы тем же, что при Пеларгире. Неожиданность была бы потеряна, и существовал немалый риск (!), что мёртвые поддадутся увещеваниям уже другого короля, такого же “мёртвого”, как и они.

   Во-вторых, важно понимать, что клятва сработала именно потому, что Арагорн выполнил её условия. Исильдур не требовал от людей гор победить Саурона, но лишь приблизить его падение; и Арагорн позволил им это сделать. Помните, что Арагорн восходит к образу хорошего, справедливого, идеального короля - Карла Великого и короля Артура, Октавиана Августа и других, кого потомки восхваляют за мудрость, великодушие и честность. Арагорн не мог поступить иначе, ибо тогда он бы отступил от своего наследия; Арагорн, сумевший отказаться от тяги к Кольцу и заглянувший в глаза Саурону через палантир, попросту не мог поддаться желанию воспользоваться мертвецами. Он, как истинный король (такой, какими королей рисует предание, и каких желал бы видеть на тронах всего мира сам Толкин), совершил широкий жест, и проявил милость даже к тем из своих законных вассалов, кто когда-то предал корону. Этим он оправдал свою легитимность - очень важное действие для того, кто претендует на власть. Если бы он заявился к стенам Белого города с мертвецами, и не разогнал бы их в дальнейшем, в нём бы увидели не короля, но нового тирана, не способного вести себя как Обещанный король. Арагорн поступил единственно верным образом, освободив своих подданных от вечной муки, и тем заслужил корону.

Что случилось с орками Изенгарда после окончания войны? Остались они самобытным народом или ассимилировались с орками Мордора, а то и с людьми?

   Я бы объединил это с более общим вопросом: люди нередко вопрошают, что стало с орками после Войны Кольца. Обыкновенный ответ будет заключаться в обычном геноциде - тех, кого не перебьют в сражениях, загонят в глубокие пещеры, по возможности их зачищая. Видимо, орки не были уничтожены сразу, и некий след от них сохраняется в позднейшие эпохи, в бестиариях и легендах старой Европы. Уверен, что орки больше не занимали обширных территорий в Четвёртую и дальнейшие эпохи; разве что на Востоке, о котором нам ничего не известно. Однако, лишившись воли Саурона, они уже не представляют собой единую силу. Их легко будет разделить, охотиться на них, и со временем уничтожить. Они уже не соберуться в армии, если только под властью сильного волшебника или особо выдающегося человека. Сказки про одиноких троллей, живущих под мостами - вот и всё, что останется к нашему времени от некогда многочисленной расы.

   Вопрос, однако, относится к Айзенгарду, что кажется мне довольно странным; вероятно, мы снова жертвы кинематографа. На службе у Сарумана действительно были орки, в том числе могучие урук-хай (выведенные, как я не устану напоминать, не им, а Сауроном, пятью столетиями раньше). Они явились к нему с Мглистых гор, ведомые обещанием добычи. Некоторых из орков Саруман (искусный не только в кольцетворении, но и биологии) превращал в некую новую породу, смесь орков и людей. Их, однако, было немного; большинство погибли во время войны, в Рохане или Шире, а остальные вполне могли уцелеть, поскольку походили пусть и на уродливых, но людей. Их смешанное происхождение, возможно, позволяло им плодить потомство с людьми.

   Обычные орки были почти полностью истреблены энтами и хуорнами, и я готов считать, что среди ветвей живого леса не уцелел и единый орк. Кто-то мог бежать старыми путями в горы, но там их жизнь представляла бы вечный страх перед людьми, орлами и гномами. Особенно гномами.

   Едва ли мог возникнуть “самобытный народ”, поскольку оркам, как мы можем судить, понятие народа чуждо. Они - огромная раса, разбитая на тысячи мелких племён, способные объединиться лишь под властью великого властелина. Даже Саурон, лишившись Кольца, не мог полностью контролировать свои войска, а многие орки севера и вовсе были ему неподвластны. Они пребывали в своём диком состоянии, постоянно боролись друг с другом за власть, и довольно плохо плодились, если за их спиной не стоял Тёмный властелин.

   Вопрос о ассимиляции орков тоже поднимается не в первый раз; но в мире Толкина это, похоже, невозможно. Природа орков, созданных исключительно для войны, не позволяет им примириться с миром. Разумеется, изолированные группы орков в горах не станут нападать на укреплённые поселения, но это - не мир, а лишь страх отхватить от противника посильнее. Они продолжат набегать на деревни и грабить корованы, но никогда не смогут вступить в семью свободных народов.

   Увы, но они такие, какими созданы. Впрочем, не стоит их жалеть, потому что у орков, были ли они эльфами или людьми (версии разные), совершенно нет души. Они - даже не животные, но тела, ведомые волей Моргота, или тем, что от неё осталось. Саурон занял вакуум, оставшийся после падения первого Тёмного властелина (вероятно, орков контролировал и Король-чародей), но с падением Саурона они превратятся в совершенно глупых и неконтролируемых созданий. В конце-концов, они станут и впрямь дикими зверьми, изредка наводящим страх на деревенских.