Долго не мог завершить этот выпуск, и наконец, не зная, что именно вырезать, а что оставить, решил п / Каминный зал Ривенделла :: Легендариум Толкина :: Арда (Arda) :: фэндомы

Долго не мог завершить этот выпуск, и наконец, не зная, что именно вырезать, а что оставить, решил представить его как есть - большим и необрезанным. Пожалуй, у нас новый рекордсмен по объёму.

В виду смежности некоторых из присланных нам вопросов, я постарался их объединить. Первые два вопроса раскрыты одним блоком, поскольку я так и не смог их связать в один, но и по-отдельности расписывать не стал. Вопросы очень разные и ответы чрезвычайно велики, а потому, советую ознакомиться со списком и выбрать сперва тот, что вам интересен. Первые две представляют собой историю написана "Властелина Колец", в то время как остальные более похожи на мой привычный формат.

Нет, серьёзно. Я правда переборщил с количеством буков.

Вопросы по-прежнему присылать сюда, а за понравившийся можно проголосовать, чтобы мы могли наградить вопрошающего.

Список вопросов:

     - Какие две башни имел в виду Толкин?

     - Почему Властелин Колец не трилогия?

     - Опишите государственный строй Гондора.

     - Как устроена экономика в Средиземье?

Какие Две башни имел в виду Толкин?
а также
Почему вы говорите, что Властелин колец не трилогия?

   Я не случайно связал эти два вопроса: в обоих случаях мы являемся жертвой образа, сложившегося вопреки желанию автора. Толкин не предполагал ни разбивать свою историю на три части, ни давать искусственным частям названия. Чтобы ответить на оба вопроса, необходимо их совместить:

   Толкин начал свой труд, по настоянию издателя, в декабре 1937 года, а завершил (не считая правок и приложений) в августе-сентябре 1948 года. За эти долгие 11 лет Толкина прерывали обязанности профессора в Оксфорде, необходимость кормить семью и тяготы военного времени, когда к увеличившейся университетской нагрузке прибавилось участие в службе Гражданской обороны, предупреждающей воздушные налёты и диверсии германцев. “Властелин Колец” писался тяжело, порой Толкин впадал в апатию и не мог в течении нескольких месяцев написать и строчки; в иные моменты, особенно в периоды долгого отдыха, он создавал за раз по несколько глав. Сохранилась подробная переписка Толкина с Рэйнером Анвином, главой издательства George Allen & Anwin, чей совсем ещё юный сын в своё время дал “зелёный свет” “Хоббиту”. По этой переписке можно понять, насколько мало знал о своей работе Толкин в самом начале пути: он постоянно сообщал Анвину, что книга почти готова, но затем следовал период затишья, после которого Толкин писал ещё пару сотен страниц, нисколько не приближаясь к финалу. Следуя черновикам, складывается впечатление, что Братство (тогда именуемое Компанией) должно было обнаружить Ородруин, едва перевалив через Мглистые горы. Многие детали возникали как бы сами по себе: Толкин не задумывал многих персонажей, но развивающиеся его пером события выходили из-под контроля. Так, откуда не возьмись, хоббитов на пути в Бри поджидали загадочные (неизвестные самому Толкину!) Чёрные всадники, а у Боромира, к изумлению не только персонажей, но и автора, появился брат Фарамир. Лишь на совете у Элронда Толкин, как и все остальные, узнал, что в пропаже Гендальфа виновен маг Сарумонд, а Арагорн, сменивший много имён и даже расу (когда-то он был хоббитом по имени Рысак), раскрыл своё королевское происхождение. Толкин был первооткрывателем растущего на глазах мира, и в конце концов он дошёл до конца путешествия, хотя последние главы (особенно “Разорение Шира” и вырезанный Эпилог) дались ему с особым трудом.

   Однако, даже будучи написанным, роман не мог быть издан; во многом потому, что Толкин желал издать другую книгу. Более того, в самом контракте, позволившем “Хоббиту” выйти в свет, оговаривалось, что автор обязан предоставить ещё одну свою книгу в случае успеха. Успех был достаточно громким, и в 1937 году Толкин предложил издать “Сильмариллион” - тогда ещё не дописанный и отличающийся (порой довольно существенно) от того, что мы знаем сегодня. Издатель, взвесив все риски, ответил Толкину уклончивым отказом - ему справедливо казалось, что мало кто прочтёт столь запутанную историю, написанную в очень нетипичном стиле, с сотнями имён на нескольких выдуманных языках. Вместо этого, Анвин настоял, что Толкину следует написать продолжение популярного “Хоббита”, а затем, быть может, настанет время “Сильмариллиона”.

   Толкин взялся за работу над продолжением, не оставив, однако, надежд на “приквел”. Как нам известно, то, что должно было стать новым “Хоббитом”, чрезвычайно разрослось, и уже не походило на своего предшественника. Если “Хоббит” был задуман в первый ряд для детей, то “Властелин Колец” уподобился совершенно иному. Когда работа приближалась к концу, Толкин уже был уверен, что “Властелин Колец” должен быть издан в паре с “Сильмариллионом”, и не имеет смысла без него. В письме издателю он подчёркивал, что единственное деление его работы - это две логические части, “Сильмариллион” и “Властелин Колец”, дополняющие друг друга. “Хоббит” в его сознании стоял совершенно отдельно, и лишь в конце жизни он взялся переписывать его на “высокий” манер; чего, впрочем, так и не успел.

   Толкин понимал, что Анвин ему откажет; однако, в 1949 году он был представлен старшему редактору издательства Collins (ныне именно Harper & Collins издают его книги), который согласился издать обе книги, если те будут написаны. Толкин, однако, считал себя обязанным Анвину - пусть и не юридически (поскольку обещанная “вторая книга” была издана - ею стал “Фермер Джайлз из Хэма”), но морально. Дальнейшая переписка Толкина с Анвином - очень забавное чтиво. Толкин решил во что бы то ни стало разорвать деловые отношения с издательством, но сделать это максимально корректно. Он начал в подробностях описывать ему, как ужасен “монстр”, созданный им: “огромный, запутанный, скорее печальный, ужасающий роман, едва ли пригодный для детей (если вообще для кого-то пригодный)”; “Это не столько продолжение “Хоббита”, сколько продолжение “Сильмариллиона”; “Я считаю, что он тесно связан с “Сильмариллионом”, “и ничего не могу с этим поделать”; “Я хочу опубликовать их оба… неразделёнными”. Наконец, пытавшийся схитрить Толкин добавил: “Я не стану горько скорбеть (и не буду страшно удивлён), если вы отвергните столь очевидно невыгодное предложение…” - дело в том, что стоимость книгопечатания возросла в три раза за время войны, и не падала ещё некоторое время после. Толкин рассчитывал, что Анвин ответит отказом, и тем самым позволит ему заключить контракт с издательством Collins.

   Анвин думал иначе.

   Он очень хотел получить от Толкина продолжение, обещанное ещё десять лет назад. Осторожно подбирая слова, он поинтересовался, нельзя ли разбить роман на несколько томов (например, по две или три части на том), чтобы сэкономить средства. Толкин же уверял, что такое разделение будет искусственным, и часть не может быть самостоятельна от целого. И всё же, Анвин потратил немало времени, прорабатывая варианты, и не собирался говорить окончательное “нет”. Его сын, уже изрядно подросший, горячо настаивал на необходимости издать “Властелин Колец”. В письме отцу, который переслал его Толкину (против воли сына), Анвин-младший заявил, что ни разу при прочтении “Властелина Колец” не испытывал нужды в “Сильмариллионе”, и предлагал “перебросить” необходимый материал из одной книги в другую, если тот и вправду так нужен Толкину.

   Толкин был в ярости. Он не только не смог разорвать отношений с издателем, но и был вынужден делить то, что задумано целым. В конце-концов, он сдался; получив призрачный намёк на то, что при успехе “Властелина Колец” издательство возьмётся за “Сильмариллион” (который, кстати, так и не был дописан, что особенно смущало Анвина), Толкин согласился на условия Анвина, поскольку “лучше что-то, чем ничего… Время растёт в цене. Мой уход на пенсию (уже скорый), насколько я могу судить, принесёт мне не отдых, но бедность…” Собрав мысли, Толкин делает последние изменения в романе, всё ещё работая над приложениями и периодически правя редакторов (те “исправили” за Толкина “неправильное” написание слов “эльфы”, “дворфы” и т.д.) В это же время готовится второе издание “Хоббита”, и Толкин, желая хоть как-то сблизить его с “Властелином Колец”, переписывает ряд сцен - особенно те, в которых есть Голлум и Кольцо. Делает он это вынужденно - ведь вместо задуманной дилогии “Сильмариллион”-”Властелин Колец”, читателю представят “продолжение” “Хоббита”.

   С самого начала Толкин называл свою книгу “Властелин Колец”. Как я уже сказал, она была разбита на шесть частей, которые, на позднем этапе, несли следующие имена: “Кольцо отправляется”, “Кольцо идёт на юг”, “Измена Айзенгарда”, “Кольцо идёт на восток”, “Война Кольца” и “Конец Третьей эпохи”. Толкин предлагал Анвину, если книгу придётся разбить на три тома, назвать каждый по имени тех частей, из которых он составлен (т.е. первый том назывался бы “Кольцо отправляется и Кольцо идёт на юг”, и т.д.). Ему казалось, что назвать их иначе невозможно, поскольку если между первыми двумя и прослеживалась связь, то третья и четвёртая были совершенно не связаны: они имели смысл в едином целом, но не по отдельности.

   В качестве альтернативы, Толкин предложил шести частям и иные названия, более поэтичные в связке: “Первое путешествие” и “Путешествие Девяти спутников”, “Измена Айзенгарда” и “Путешествие Кольценосцев”, “Война Кольца” и “Конец Третьей эпохи”.

   Наконец, если Анвин потребует односложное название для томов, Толкин предложил назвать их “Растущая Тень”, “Кольцо в Тени” и “Война Кольца”. Для последнего тома также обсуждалось имя “Возвращение Короля” - слишком многое выдающее, как считал Толкин, но очень приглянувшееся Анвину. Некоторое время спустя, пока решалось, включать ли в книгу иллюстрации (очень затратные по тем временам), имя первого тома сменилось на “Возвращение Тени”.

   Решив иные вопросы публикации, но так и не получив однозначного ответа, Анвин предложил, среди прочего, назвать первый том “Властелина Колец”... “Властелин Колец”. Толкин парировал, что это название наиболее полно отражает роман целиком, и остановился на “Возвращение Тени”, “Растущая тень” и “Возвращение Короля”.

   Лишь 17 августа 1953 года Толкин написал окончательное решение: “...под общим именем “Властелин Колец”, часть. 1 “Братство Кольца”, часть 2 “Две башни”, часть 3 “Война Кольца” (либо, если вы всё ещё так желаете, “Возвращение Короля”).”

   “Братство Кольца”, по его словам, подходит почти идеально; “Две Башни” виделись ему чуть ли не единственным способом связать две непохожие части; наконец, он предпочитал “Войну Кольца”, поскольку тогда бы название не только упоминало лейтмотив произведения - Кольцо, - но и не давало бы подсказок к тому, как повернётся история.

   Итак, роман вышел. В трёх частях, небольшим тиражом, и с условием издательства - Толкин не получит и цента, пока издание книг не окупится, но затем будет получать половину прибыли. Роман вышел, и разделил пополам критиков, читателей, и историю литературы. С момента своего выхода, “Властелин Колец” никогда не выходил из печати; по количеству проданных копий он занимает третье место, уступая лишь Сервантесу и “Повести о двух городах” Диккенса (по иным данным, догоняя последнего). Из-за безумной популярности романа, за ним прочно закрепился ярлык “трилогии” - до сих пор, несмотря на дешевизну печати, он чаще издаётся в трёх томах, нежели одной книгой. Как мы уже выяснили, это заблуждение.

   Какие “Две башни” имел в виду Толкин? Сам он оставил противоречивые свидетельства на этот счёт. С одной стороны, как следует из письма Анвину, ему нравилась идея, что это может быть ЛЮБАЯ пара из башен, упомянутых в третьей и четвёртой книгах - Айзенгард, Барад-дур, Минас Тирит и Кирит Унгол... Однако, кажется, что в конце он выбрал башни Айзенгарда и Минас Моргул - именно они изображены на обложке, созданной Толкином для первого издания, но не использованной из-за тотальной экономии. В дальнейшем, когда “Властелин Колец” многократно окупился, башни Сарумана и Короля-Чародея появились на многих изданиях второго тома, как того и хотел Толкин.

Обложка кисти Толкина; Айзенгард и Минас Итиль

   Устоявшийся образ, однако, был изменён экранизацией Джексона: тот, отказавшись от параллельного повествования, предпочёл связать две книги “союзом двух башен” - Айзенгарда и Барад-дура, - доминирующих над героями во втором фильме. Из-за смещения некоторых глав четвёртой книги в третий фильм, во второй части и вовсе не появился Минас Моргул (как и башня Кирит Унгол); вместо этого решено было сделать Минас Моргул и Башню Луны символическим противовесом Минас Тирита и Башни Эктелиона в финальной части. С тех пор, среди прочих заблуждений пост-джексоновского фендома, бытует мнение о двух башнях - Саурона и Сарумана. В реалиях книги, для последнего это непозволительная честь.

Опишите государственный строй Гондора. Если это феодальное королевство, как оно не распалось в первом тысячелетии?

   Толкин обращается к архетипам, созидая при этом причудливую смесь. Его видение общества - это идеалистичное Средневековье: “Идеальный феодализм”, как нарекли его позднее. В интервью 1964 года, Толкин особенно ярко выражает своё восхищение “феодализмом”, понимая под этим словом не раздел государственной земли между вассалами, но идею наследования, способность власти и благородства передаваться через брак и родство. К этому он добавил свою известную фразу: быть может, если ты поклонишься господину, это не особо порадует господина, но уж точно порадует тебя. Особо развитые общества Средиземья (эльфы и дунэдайн) воплощают такой идеал: власть переходит к старшему сыну или ближайшему родственнику (у дунэдайн и по женской линии), а усобиц почти не случается. Однако, Гондор остаётся империей, а жизнь империи подразумевает подчинение. Вероятно, Гондор применял невольничий труд пленённых врагов, воздвигая свои величественные цитадели и монументы; многочисленные племена, населявшие берег и пригорье до прихода дунэдайн, не могли исчезнуть добровольно; даже предсмертный образ Дэнетора II или легендарная королева Берутиэль показывают, до чего способна дойти гондорская элита. Гондор не идеален, и похож скорее на Римскую империю или владычество Наполеона, что несли условный прогресс условным же дикарям - на острие штыка. Однако, устройство Гондора выгодно отличает его от средневековой Европы: в первую очередь тем, что по смерти монарха власть переходит к наследнику (порой назначенному) неукоснительно, а власть и право владыки дунэдайн быть вождём ВСЕХ людей несомненна даже для его врагов (вспомните, как Саурон боится возвращения Короля).

   Средиземный феодализм (вернее, дунэдайнский) значительно стабильней европейского, и, хотя власть Центра над Провинцией в Гондоре достаточно слаба (о чём будет сказано абзацем позднее), автономные правители сохраняют свою верность легитимному ядру - роду Анариона и наместникам: существование на Востоке, Юге и Севере (переменно, а подчас и одновременно) империи враждебного ко всем дунэдайн полубога (напомню, что ненависть Саурона к нуменорцам носит расовый характер) заставляет могущественных вассалов Гондора оставаться частью целого. Предупреждаю: дальнейший мой вывод очень смел и выходит за пределы того, что могли думать Толкины. Гондор - страна, где чистокровные или почти чистокровные дунэдайн правят смешанным населением Средиземья, и все важные посты (наместники, правители провинций и полководцы) доступны в полной мере лишь нуменорцам. В отличие от коренного населения Гондора, они сражались бы с Сауроном до последнего; поскольку, в случае сауроновой победы, тот истребил бы их всех до единого, в то время как остальные народы лишь оказались бы под пятой нового, пускай и более жестокого сюзерена. Я считаю, что страх перед внешним врагом усмирил внутренние конфликты.

   Серьёзное исключение - Усобная вражда в Гондоре, вызванная, однако, множеством причин. Главная из них (в подтверждение моего предыдущего тезиса) - забота о чистоте королевской крови. В целом, представление о дунэдайн как о богах среди людей - тот цементирующий фактор, сыгравший в Гондоре роль церкви (вместо “власти от Бога” - “Боги во власти”). Другой пример: разделение Арнора между братьями, устроившими едва ли не гражданскую войну, и растянутая во времени гибель трёх королевств. Как и всякие многонациональные империи, Арнор и Гондор трещали по этническим швам: в конце Третьей эпохи Гондор сохранил за собой лишь земли, населённые преимущественно гондорцами и дунэдайн, не сумев удержать земли, на которых обитали северяне, восточане и южане. В пригорных владениях, где изначальное население превосходило числом гондорских поселенцев, власть короны была формальной.

   Гондор, и, вероятно, Арнор, был разделён на провинции. Глава провинции (названный просто “владыкой”, “лордом”) наследовал свою власть сыну, а не назначался королём. Вероятно, со временем владыки провинций смешались со средним людом (ввиду численного превосходства последних над дунэдайн), пускай и сохраняли некоторую долю нуменорской крови. Владыки провинций - феодалы, делившие свою землю на меньшие лоскуты между родственниками и сыновьями, и первой их задачей была организация гондорской экономики - преимущественно сельской (городов в Гондоре к концу эпохи оставалось немного), основанной на крестьянском труде. Владыки защищали крестьян и заботились о дорогах, а в случае войны снаряжали дружину из своих родичей или поднимали крестьянское ополчение (в Гондоре сложилось чёткое разделение благородного, “рыцарского” воинства, и войска крестьянского). Постоянной армии, вероятно, провинциальные дунэдайн не знали, но отправляли в неё безземельных (?) сыновей: та была почти всегда на восточных рубежах страны, подобно римским легионам на рубежах империи. Судя по тому, что во время Войны Кольца некоторые владыки не последовали призыву Наместника, и не отправились на войну, провинции были достаточно автономны и слабо контролировались: так, самая западная провинция - Анфалас - была заселена столь слабо, и так далеко находилась от столицы, что изрядная её часть была землёй Гондора лишь формально. Скорее всего, каждая провинция жила своей обособленной жизнью, признавая авторитет короля или наместника, и не принимая активного участия в жизни столицы. Похоже, что ситуация, когда византийские провинции диктовали условия Константинополю, а живущий на рубежах иноземец мог путём интриг и социального лифта стать едва ли не первым лицом государства, Гондору была неизвестна. Политическая жизнь и элита Гондора процветали на т.н. Землях короля - полоске земли от Минас Тирита до Минас Итиля, включавшей в себя некогда стольный Осгилиат: известные нам наместники и придворные - из Лоссарнаха, Эмин Арнен и т.д., т.е. из пределов королевского домена.

   Значимое исключение - Дол Амрот, вассальное княжество Гондора (Princedom - в данном случае я использую титул “князь”, применимый в историографии к терминам “фюрст”, “принц” и “герцог”). Принцы Дол Амрота из рода Имразора - чистокровные дунэдайн, умелые рыцари и мореходы, правящие обширными землями в провинции Белфалас. Формально, их владения - часть провинции, но на территории, подвластной князю, действует особый закон. Князь - это маленький царь. К концу Третьей эпохи, похвастаться столь блестящей родословной мог лишь Арагорн; в его Серой компании состояли потомки благородных домов Арнора, но кровью и числом следопыты Севера уступали дунэдайн Дол Амрота. Княжество было могущественным и хорошо защищённым; их верность трону была незыблемой. Многие князья вступали в родство с королями и наместниками, и всегда приходили на помощь сеньору. Лебединые рыцари Дол Амрота - элита гондорской армии, её ударный кулак. После вымирания Осгилиата и Итилиэна, именно Дол Амрот, а не Минас Тирит, стал центром дунэдайнской культуры: обратите внимание на то, что имена известных нам князей - это имена на адунаике, языке Нуменора, в то время как короли и наместники брали имена на квенья и синдарине.

   Таким образом, княжеские земли обладали особым статусом, а княжеский титул уступал лишь королевскому. Если провинции обладали некоторой автономией в пределах государства, то князя можно назвать полноценным вассалом.

   Вероятно, как и в случае с европейской историей, титул со временем превратится в церемониальный. Если наследники Арагорна пойдут по пути централизации, то рано или поздно чиновничий аппарат (уже известный Гондору) заменит собой правителей провинций. Княжеский титул, потеряв своё политическое значение, станет высокой наградой для слуг государя - подобно тому, как это было в Российской империи, где выдающихся полководцев и государственников одаривали символическим “княжеством”. Так, когда после Войны Кольца был возвращён королевский Итилиэн, вместо непосредственной власти над ним Арагорн одарил последнего правящего наместника, Фарамира, и его потомков, титулом князя Итилиэна, со столицей княжества в Эмин Арнен, откуда происходил род наместников (Минас Моргул, бывшая столица, остался заброшен). Неизвестно, было ли оно устроено подобно Дол Амроту - как автономная часть империи, - либо же оставалась такой же провинцией, как Лебеннин или Андраст; из прямого подчинения короля (как это было прежде) Итилиэн, однако, вышел.

   Итого, мы имеем около десяти провинций (цифра может быть меньше или больше, в зависимости от того, какой регион считать полноценной провинцией), из которых две (позднее одна) принадлежат королю-наместнику (возможно, к ним относится и Лоссарнах, если считать его отдельной от Анориэна провинцией), а одна (позднее две) - княжества.

   Ряд провинций были утрачены Гондором к концу Третьей эпохи: Энедвайт, слабо заселённый, но обеспечивающий защиту Королевскому тракту; Рованион, контролируемый лишь отчасти, и, зачастую, через местные вассальные государства; Умбар, величайший город известного Юга, захваченный чёрными нуменорцами и харадрим; Харондор, или Южный Гондор, постоянно захватываемый южанами. Дольше прочих провинций просуществовал Каленардон, и был добровольно отдан во владение союзникам Гондора - рохиррим (здесь, вероятно, параллель с призванием англо-саксонцев в Британию), и ставший отдельным королевством. Ещё можно отметить Харадвайт - Ближний Харад, плативший дань Гондору и бывший, вероятно, его вассалом.

   С воцарением Элессара Тельконтара (т.е. Арагорна) большинство этих земель окажется возвращено; к тому же, в государство войдёт три региона старого Арнора (Артедайн, Кардолан и Рудаур). Учитывая, что именно в Арноре разместит свою столицу Арагорн, можно предположить, что во всяком случае Артедайн станет частью Королевской земли (быть может, в компенсацию Итилиэна).



Всегда интересовал один вопрос. У всех народов Средиземья, в большей или меньшей мере, описана экономическая составляющая жизни. Люди и хоббиты возделывают поля, гномы заняты довольно прибыльным горным делом. Но, чем заняты эльфы? Я нигде не слышал чтобы эльфы работали в поле или шахте. Кузнецы среди них были, были и охотники, но охота ведь не способна прокормить целые города эльфов. То же касается и орков с гоблинами, те вообще живут в пустынных и горных местностях. Чем они добывают себе пропитание?

   Ещё один вопрос, что требует от нас “непрямого обращения”, так как, будем честны - Толкина подобные вещи не интересовал настолько, чтобы уделять тому особое внимание. Все факты, доступные нам, следуют из косвенных, контекстных упоминаний. Впрочем, рискну заметить, что всякие рассуждения на эту тему, составленные грамотным, обученным специалистом (коим я, если речь об экономике, не являюсь), могут обладать той же степенью достоверности, что и научные спекуляции об экономике древних цивилизаций Европы и Востока, ставшие хрестоматийными. Подчас, о населении Средиземья нам известно нам даже больше, чем, скажем, о некогда всемогущих хеттах; Толкин сообщил нам об устройстве эльфийского общества больше, нежели греческие историки - о царстве-гегемоне Миноса.

   В предыдущем вопросе, я уже упомянул склонность Толкина к архетипам: живописуя бытие миролюбивых хоббитов, Толкин взывает к существующему в нашей культурной памяти образу сельской идиллии, к пасторали. Хоббиты, на трапезном столе которых всегда царит изобилие, обеспечивают его себе крестьянским трудом: большинство хоббитов возделывают поля и ухаживают за садом. Их культура, а, следовательно, и экономика - пример автаркии, т.е. политики “самодостаточности”. Некоторая торговля существует между Широм и Бри, через более открытый миру Бэкланд. Последний, располагаясь на восточном берегу Барандуина, являет собой перевалочный пункт для гномов, пересекающих Эриадор (и иногда оставляющих часть товара в стране хоббитов), и немногих людей, отошедших далеко от дома или осмелившихся на путешествие через дикий край (редкие эльфы не в счёт). По большей части, хоббиты всем себя обеспечивали сами, не нуждаясь ни в армии, ни в сложном (а значит и затратном) государственном аппарате. На плодородной земле Шира они производили достаточно, чтобы прокормить всех, а излишек позволил возникнуть среди хоббитов богатым и влиятельным семьям. Ближайший пример:

   Люди Эриадора - преимущественно крестьяне, с единственным городом в Бри. Те немногие поселения, что разместились вокруг - последние очаги цивилизации на руинах Арнора. Их жизненный (и экономический) уклад точнее всего будет сравнить с европейскими (особенно периферийными) землями на территории бывшей Римской империи, вскоре после падения последней; например, изолированные римские поселения в Швейцарских Альпах. В сравнении с окружающими дикарями, они были довольно развиты, и именно от них многое переняли хоббиты, как то: земледелие, шерифы, самоуправление, табак и спички.

   Из прочих людей, нам лучше всего известны рохиррим. Их уклад, однако, типичен для раннего Средневековья; прототипом Рохану служат англо-саксонские государства Британии, а также готы и скандинавы. Это ранний феодализм в своём абсолюте, со всеми (подчас фатальными) недостатками таких государств. Основа экономики - свободные (реже крепостные) крестьяне, управляемые благородными лордами. Каждый такой лорд обладает свободой в пределах своего владения, но обязан содержать отряд всадников - основу рохирримского общества. Такие лорды с небольшими отрядами объединены в марки - провинции, где наследный или поставленный королём маршал организовывает безопасность границ и свободный проход товаров через страну. В случае войны, правители марок собирают малые отряды своих вассалов в большие группы, из которых состоит армия Рохана. Государство рохиррим не было столь же богато и развито, как их сосед, поскольку экономика страны не вызывала рост деревень и городов, но кормила регулярную армию всадников.

   Дэйл и, вероятно, Дорвинион (о котором ничего не известно) жили торговлей, и процветали благодаря соседству с эльфами и гномами. Прочие северяне вели (тут я вновь спекулирую) примитивное хозяйство, занимались собирательством, и, допускаю, подсечным или подсечно-огневым земледелием, что вынуждало бы их регулярно покидать насиженное место (этим объяснима их совершенная отсталость от соседей-людей). Впрочем, это может быть и следствием их трагичной судьбы: они некогда покинули своё королевство в Рованионе, гонимые восточными кочевниками, и позднее были вынуждены постоянно передвигаться в страхе перед тенями Мраколесья. В таком случае, с падением Дол Гулдура и превращением Рованиона в провинцию Гондора, они имеют шанс на спокойную оседлую жизнь. Ближайший пример, как ни странно, я вижу в славянских (особенно древнерусских или восточнославянских) племенах, которые также жили на границе Великой степи и Великого леса, у которого шаг за шагом отвоёвывали себе землю.

   Наконец, добавлю, что, превысив лимит спекуляций, ничего не скажу о Востоке и Юге. Допускаю лишь, что в Умбаре и Хараде огромное влияние на местные народы оказали чёрные нуменорцы, и, следовательно, мы найдём извращенное сходство с государствами дунэдайн.

   Гномы и в самом деле полагаются на горное дело, и, посредством торговли, добывают себе необходимое пропитание. Так как случаев голода среди казад история не сохранила, а вырастить что-то съестное (на людской вкус) глубоко под землёй довольно проблематично, гномы полностью полагались на своих соседей. Не случайно там, где поселились гномы, возникали поселения иных рас: Дэйл вырос на склонах Эребора, а эльфийское королевство Эрегион у врат Казад-Дум. В Первую эпоху, особая дорога была возведена от Ногрода и Белегоста к землям эльфов, и по ней в дни мира текли бессчётные богатства гномов. На что они обменивали своё мастерство, если золота и серебра у них было больше, чем могли вместить подземные чертоги? Ответ: пища, и многочисленные вещи из дерева, ткани и кожи, недоступные подземному народу. И случайно ли, что упадок гномов всегда вызван закатом соседей, а богатство соседей зависит от могущества гномов? Когда тучи сгустились над Средиземьем, это ударило и по гномам, которые, казалось бы, изолированы от мира; и когда гномы теряли свои крепости и города, окружающие их племена оказывались беззащитны и затухали.

   Эльфы, за неимением иных слов, “бытовали”. О их потребностях ничего не говорится прямо. Люди и гномы, несомненно, едят; подчас, приём пищи представляет собой часть сюжетного эпизода. Едят орки (о которых позднее), едят орлы (от которых скрывали своих овец северяне), едят тролли и варги, волколаки и морские твари. Эльфы, не являясь в полной мере земными созданиями, но расположенные ближе к майар, не нуждаются в еде так, как мы. Они едят мало, и почти не спят; ремесло для них - способ самоутверждения, акт творения, а не жизненная необходимость. Они достигли вершин мастерства не потому, что в этом нуждались, а потому что наслаждались совершенством. Хлеб лембас, нектар мирувор - вот редкие примеры их “кухни”, которая представляла собой скорее творение алхимическое и волшебное, нежели кулинарное. Следовательно, мы не можем говорить о земледелии; у эльфов были сады, но плоды они, похоже, ценили больше, чем зерно - тому свидетельство их любовь к виноградным напиткам, фруктам и ягодам. Допускаю, что они были вегетарианцами, и не нуждались в пище животного происхождения.

   Если феодализм дунэдайн был близок к идеальному, то идеалом им служил феодализм эльфов. Их “государства” строились вокруг правящего рода, и, вероятно, “род” был ключевым понятием в их общественном устройстве. Они обитали в своих владениях, стараясь сохранить последние осколки старого, до-морготова мира, в лесах и горных долинах, в подземных крепостях и морских гаванях - там, где голос старого мира был сильнее всего. Жемчуг, изделия из серебра и стали, прекрасные самоцветы и смертоносные стрелы они производили лучше, чем кто-либо другой: это был их способ залечить раны мира, заменяя утраченное во время морготового владычества тем, что способны были создать своим мастерством. Их не заботила “экономика”, какую мы знаем, в той же степени и по тем же причинам, что не заботила она Толкина. Их целью в этом мире было не создание государств - люди занимались подобными вещами, поскольку их подгонял на свершения короткий срок, - но познание и сохранение Арды. Они торговали с соседями, но за богатства свои брали не золото, но материалы для изготовления новых изделий - камни, металлы и дерево. И, разумеется, вино.

   Что же касается орков, а также всех лихих тварей, что объединены с ними (для удобства) в одну расу - те были налётчиками, грабителями и рабовладельцами. Те, кто жил за пределами сауроновой власти - в Гундабаде и Мглистых горах, например, - жили за счёт постоянных набегов и, вероятно, скотоводство; не чурались они и людоедства - быть может, для этого растили невольников. Мордорские же орки, а с ними орки Ангмара и Дол Гулдура (центры власти Саурона и его вассалов) жили за счёт того, что на них, т.е. на армию, работала вся экономика. Огромный регион Мордора, расположенный вокруг моря Нурн, был домом порабощённого народа людей (либо целого собрания покорённых народов), где те своим рабским трудом добывали немыслимое количество еды для армии Саурона; их после Войны Кольца освободит Арагорн. Многочисленные кузни не производили товаров иных, кроме как оружие. Это была “армия с придатком в виде государства”, где сотни тысяч порабощённых снабжали десятки тысяч поработителей. Вероятно, по задумке Саурона, после победы в войне установился бы век процветания и всеобщего блага: покорив весь мир, можно было бы выпускать на мордорских заводах не только копья, но и чугунные игрушки. “Жить станет лучше, жить станет веселее” - твердили его эмиссары покорённым племенам Мордора и Востока, замахиваясь кнутом. Пожалуй, нигде в мировой истории не найти империи, похожей на эту: разве что Древний Египет, решивший вдруг завоевать всю Евразию.