кольца гномов

Сегодня подборка довольно сарумано-тематическая: попытался взять несколько вопросов, которые уже давно ждут своей очереди (кстати, очередь тут). Спасибо, что вы с нами.

Список вопросов:
     - Причины и предпосылки перехода Сарумана на сторону Саурона. (конкурс)

     - Кто такие южане, массово нахлынувшие в Бри?

     - Что за полу-орки и гоблино-люди служили Саруману?

     - Почему Гендальф сразу не отыскал Голлума? Почему Голлум не отправился в Шир? (конкурс)

     - Мог ли "Роверандом" как-то повлиять на "Властелин колец"? (конкурс)

Причины и предпосылки перехода Сарумана на сторону Саурона.

   Автор прислал два вопроса за раз: вместе с вышеобозначенным был интерес о “иерархии гномов”. Не уверен, что о последнем мне есть что сказать, однако, если автор вопросов мне то позволит, я позднее объединю его со смежными.

   Наиболее полно повод к падению Сарумана описан Толкином в тех черновиках, что составили “Неоконченные сказания”, а именно раздел “Поиски Кольца” (“О Гендальфе, Сарумане и Шире”); часть черновиков вошла в опубликованный “Сильмариллион”. Как известно моему читателю, истари, в числе пяти, явились в Средиземье в образе старых волшебников, чтобы, мудростью и своей “магией”, помогать народам Средиземья в борьбе с Сауроном. Они избрали себе тела людей, чтобы намеренно ограничить свою силу: в отличие от Саурона, они не должны были раскрывать своё могущество и стремиться к власти.  Вместе с человеческим телом, они подверглись немалым (для ангельского создания) трудностям: познали голод, усталость, радость и печаль, и, что особенно важно - возможность умереть. Как нам известно по истории Гендальфа, истари действительно умирает от смертельных ран, и лишь вмешательство Илуватара, “перехватившего” душу мага, вернуло его в оболочке более свободной и могущественной; Саурону и Саруману в спасении будет отказано, отчего их навеки ослабленные души станут тенями, прикованными к земле.

   Миссия истари была осознанным риском валар. С одной стороны, как создания немалых знаний и могущества, майар могли стать богами среди людей (что и провернул Саурон); с другой, земная оболочка и земные чувства открывали сердца истари мотивам, которые так часто приводят к падению людей - что особенно справедливо, когда сокрытое могущество по-настоящему велико. Так. будучи величайшим, “превосходящим в мощи”, пал, в жажде раскрыть себя, Моргот. Из истари величайшим (по статусу и силе) был Курумо - Саруман из легенд людей. Сферой его знаний, как ученика Аулэ (каким был и Саурон), были Кольца власти - волшебные артефакты, в которых создатель своим мастерством заключал великую силу: и чем выше было мастерство, тем больше Кольцо усиливало своего носителя. Допускаю, что корни падения крылись уже здесь. Саруман, зная о судьбе величайшего кольценосца - Саурона, - намеренно изучал всё, что мог отыскать о природе Колец ещё до своего прихода в Средиземье. И хотя Толкин определённо говорит, что сперва у Сарумана были благие мотивы, но бездна, как известно, часто смотрит на тебя в ответ.

   Из всех магов, кроме лишь Гендальфа, все так или иначе провалили свою задачу. Вопрос вызывает судьба Синих магов, ибо Толкин так  и не решил, смогли ли они спасти от Саурона Восток, или же сами стали правителями в тех землях. Однако, сама эта тенденция - верный знак того, сколь призрачным с самого начало было всё предприятие. Саруман первые полторы тысячи лет провёл вместе с Синими магами на Востоке, куда, по их убеждению, вели следы Саурона. Однако, когда тень поднялась над Дол Гулдуром, маг вернулся, и провёл ещё некоторое время в архивах Минас Тирита, где, вероятно, и узнал о том, что в башне Ортханк может скрываться забытый палантир. С дозволения наместника Гондора и роханского короля, он стал хозяином Айзенгарда, где продолжил свои изыскания.

   Однако, кроме новых владений, Саруман обнаружил на западе Средиземья, к своему неудовольствию, Гендальфа, ставшего тогда живой легендой среди эльфов, людей, гномов и хоббитов; особенное раздражение у Сарумана вызывали последние. Он искренне полагал, что лучше других служит общему делу тем, что изучает оружие Врага, а в Гендальфе видел лишь нелепого бродягу, который, не сделав ничего на благо миру, остаётся этим миром любим. Саруман, превосходивший Гендальфа в полномочиях и доступной ему силе, завидовал, совершенно пушкинской завистью Сальери, властью (именно властью, как полагал Саруман!) над сердцами. Саруман, обладатель чарующего голоса, всё чаще использовал его чрезмерно, создавая вокруг себя некое подобие двора. Он всё чаще вёл себя заносчиво с Гендальфом, и показательно пренебрегал его словами и советами; хотя на самом деле, он внимательно запоминал каждую деталь, подозревая, что Гендальф скрывает что-то от Совета.

   Как и всякое низкое чувство, зависть Сарумана не лишена комизма. Гендальф всё чаще появлялся, раскуривая хоббичий табак, а о самих хоббитов отзывался с великим восторгом. Саруман, подозрительный к такому вниманию, сам отправился в Шир в образе седого старика, и путешествовал по нему до тех пор, пока не знал в мельчайших подробностях всю округу, каждый холм, и всякое место, достойное внимания. Однако, пусть и не выведав, что Гендальф скрывает от него в этой стране, Саруман из любопытства прикупил себе табака - и, вероятно, в некоторой степени на него подсел.

   Он курил скрытно, стараясь, чтобы никто - особенно Гендальф! - об этом не узнал. Больше всего он боялся, что иные будут смеяться над ним, решив, что тот, завидуя Гендальфу, подражает ему в привычках - разве не прекрасное знание человеческой психологии проявляет здесь Толкин? Как бы то ни было, Саруман наладил тайную торговлю с Широм, закупая (вероятно, через своих союзников) табак у фермеров. Однако, Гендальф всё равно обо всём прознал.

   В это время (ещё до событий, описанных в “Хоббите”), Саруман находит на след Кольца. Изучив множество манускриптов, которыми был богат Ортханк, он узнаёт каждую деталь о последнем дне Исильдура, и определяет точное место в течении Андуина, где тот утратил Кольцо. Зависть к Гендальфу порождает в нём недоверие: даже в его частом молчании он находит свидетельство заговора. Наблюдая, как Гендальф близок к эльфам, Саруман сближается с людьми. Со временем он делает естественный вывод - Гендальф сам ищет Кольцо, а из этого следует, что Саруман должен (ко всеобщему благу) разыскать его первым.

   Всякий раз, когда Белый совет обращает внимание на район сарумановых поисков, волшебник противится действиям. Так, он отказывает Гендальфу в атаке на Дол Гулдур, уверенный, что тот лишь желает подобраться к Андуину: заговорщик и в других видит заговорщиков. На том собрании между волшебниками происходит стычка: Саруман отчитывает Гендальфа за то, что тот курит, пока говорят другие. Гендальф же, подозревая нездоровый интерес Сарумана, после короткой перепалки, пускает несколько дымных колец в его сторону: очевидный намёк, сыгравший роковую роль. Гендальф, с одной стороны, лишь предупредил Сарумана, что всем известный его усилия по поиску Кольца; Саруман же решил, что ему брошен вызов. И хотя Гендальф до последнего не верил в измену Сарумана, списывая всё на ревность, он решился проверить собственные догадки о Кольце.

   Следует ли говорить, что когда Кольцо обнаружило себя в Шире, Саруман, ослеплённый завистью и гордыней, убедил себя в том, что Гендальф с самого начала скрывал Кольцо у хоббитов. Уверенный, что против него уже давно играют свою партию Гендальф и эльфы, он делает смелый шаг, и посредством Радагаста, заманивает Гендальфа в ловушку, а свою башню превращает в твердыню. С этого момента, чувствуя себя обманутым, он решает играть в открытую, и, воспользовавшись палантиром, заключает союз с Сауроном.

   Возвращаясь к вопросу, следует уточнить, что Саруман никогда не был верен своему союзу. С самого начала он обратился к врагу, поскольку был убеждён, что против него уже давно ведёт борьбу альянс Гендальфа. Он, завистливый и не желающий уступать, уподоблялся, с одной стороны, совершенно незначительным чертам Гендальфа (образ, власть над сердцами, табак), и, с другой, уподоблял его себе. Все свои мотивы, желания и страхи он переносил на конкурента. Единственным способом борьбы против сильного врага он видел лишь союз с другим врагом, пусть и временный.

   Все отношения Сарумана с Сауроном сводились к тому, чтобы те общим ударом сломили два сильнейших государства запада - Рохан и Гондор, которые, будучи атакованы по отдельности, неизбежно бы объединились: Гондор не мог прийти на помощь Рохану, скованный по своим восточным границам, а Рохан не мог явиться в Гондор, ослабленный, а затем (в теории) подчинённый Саруманом. Сам волшебник уделил бы это время тому, чтобы сковать движения Братства (что ему несколько раз удалось) и выхватить у него Кольцо (что почти было сделано). Однако, побег Фродо и Сэма, и последовавшее за этим поражение в Рохане, привело к первому краху Сарумана. Саурон, подозревавший Сарумана в скрытых мотивах, был так напуган хоббитами в Айзенгарде, что отправил к твердыне одного из назгул, чтобы проверить, не захватил ли тот Кольцо. Можете представить себе, какой это был стресс даже для майа. А ведь он ещё не догадывался, что скоро узнает о возвращении Короля… Сильнейшим оружием против Саурона, как не странно, был страх, вынуждавший его к поспешным решениям.

   Пленённый в Ортханке, Саруман подготовил новый план - но то был не план великого волшебника, сравнимый с возвращениями Саурона, а обыкновенная месть. Он окончил свою земную жизнь не так, как подобает майя - убитый собственным слугой, сгорбленный, лишённый власти и посоха. Однако, его история в контексте Легендариума очень показательна, так как он представляет собой наиболее человечный пример зла. Его падение совершенно понятно и, к сожалению, имеет немало примеров в истории. Талантливый, чрезвычайно умный, но подверженный зависти и гордыни - именно он, а не Саурон, как мне видится, настоящий антагонист “Властелина Колец”. Ибо если Тёмный властелин - пример падения ангела, то Саруман, пусть и существо того же порядка, слишком уж человечен. И его тяга к “прогрессу”, который на деле - дым фабрик, и его вера в свою непогрешимость, которое так часто сопровождает засидевшихся во власти - так актуально, не правда ли?

Кто такие южане, массово нахлынувшие в Бри?
и
Что за полу-орки и гоблино-люди служили Саруману?

   Как мною было сказано прежде, Саруман, в страхе и зависти перед эльфами, поставил на людей. Он не испытывал той ненависти к эльфам и дунэдайн, которой так славен Саурон, но лишь видел в них опасных конкурентов. Люди же привлекали его, поскольку над ними его голос был особенно силён. Он и прежде обладал особым талантом, разрешая людские споры, примиряя враждующих, и направляя заблудших; однако, по мере того, как росла его паранойя, он убедился в том, что нуждается в союзниках.

   Рискну предположить, что помогавшим ему людям это шло на благо. Саруман, как и всякий диктатор, видел себя мессией, пришедшем в мир, чтобы спасти народы от войны и несчастий. Вероятно, он помог своим избранникам объединить прежде расколотые племена Дунланда и Минхириата, а обещания свои - богатства и власти - выполнял. Divide et impera, макиавелливская политика и тонкая власть над людьми позволили ему, по сути, править Роханом из тени. Не будьте жертвой экранизаций - Саруман не стремился “уничтожить мир людей”, но желал им править. На его службе действительно были орки, но костяк её составляли люди.

   Они были для него не только воинами, но и агентами, соглядатаями и посыльными. После упомянутого мною посещения Шира, Саруман оставил вдоль его границ своих шпионов, и те в множестве бродили по Эриадору, разведывая для Сарумана действия Гендальфа. Особо отмечается, что те составляли ему карты: Саруман готовился воевать на этой земле, а затем править ею.

   Все они, с точки зрения жителей Бри, были выходцами с юга, а следовательно - были южанами. Это не этническое понятие, но лишь географическое. Вероятно, основу их составляли дунландцы, но также смешанное население западного Рохана и представители племён Минхириата. Все они были неотёсанными дикарями для хоббитов и людей севера, и к ним относились с опаской и недоверием. Возможно, слово “южане” (а также настороженное отношение) применимо и к беженцам, в разные времена приходившим в Бри с юга.

   Особое место в окружении Сарумана занимали те, кого предания называют полу-орками и гоблино-людьми (очевидно из текста, что это две разные группы). Их прозвали так за их отталкивающую внешность, смуглую кожу, проглядывающие клыки, узкие и косые глаза, а также особую, внушительную комплекцию. Они были в разной степени уродливы: полу-орки скорее напоминали людей, обезображенных некоторыми орочьими чертами, в то время как гоблино-люди были скорее орками, походившими на людей.

   Лишь в поздние свои дни Толкин пояснил, что могло скрываться за личиною этих существ. По его словам, люди Древних дней, находясь долгое время под властью Моргота или его вассалов, могли быть низведены до орочьего уровня - их ум, повадки и речь становились дикими и грубыми: и это те, кого называли полу-орками или людо-орками. Затем, доведённые до такого состояния, люди могли создать потомство с орками, результатом чего были создания уродлевее людей, но и умнее орков. Саруман, погрузившись в запретные манускрипты Ортханка, восстановил забытое знание, и, подражая первому из Тёмных владык, вывел немало собственных полукровок.

   Однако, не стоит путать их с урук-хай: хотя их имя и переводится, как “орко-человек”, но они - плод трудов Саурона, и были выведены до того, как Саруман обратился ко злу.



Если Гэндальф ещё во время событий "Хоббита" начал догадываться, что Бильбо нашел Единое кольцо, то почему он растянул расследование этого вопроса на столько десятилетий? Найди он Голлума сразу (что было бы легко, т.к. впоследствии Гэндальф говорил, что тот не уходил из своей пещеры ещё год или несколько после потери кольца), он бы сразу и узнал происхождение кольца. Зная, что кольцо сделало Голлума "доступным зову Мордора", то есть, предполагая, что он может туда дойти, раскрыть нахождение кольца, назвать фамилию и адрес, зачем было отпускать его при первой встрече? И что помешало Голлуму самому дойти до Шира?

   Я совершенно необъективен и предвзят, поскольку очень люблю такого рода вопросы - основательные, и, отчасти, сами несущие в себе ответ. Однако, я вынужден, с одной стороны, отвечая, исправить, с другой, часть вопроса.

   Во-первых, Гендальф и не смел думать, что Бильбо нашёл Единое Кольцо. Он был убеждён - и Кольцо тому подыгрывало, на время “уснув” в кармане Бильбо - что хоббит овладел одним из Младших колец, которые в великом количестве создали эльфы Эрегиона, и одно из которых, так или иначе, вполне могло оказаться в пещере у Голлума. В это время Саруман сбил Белый совет со следа, и те были убеждены, что Кольцо следует искать далеко на юг по течению реки, и что оно, вероятнее всего, оказалось в море. И хотя Гендальф, как я пояснил выше, сомневался в Сарумане, но более важные дела - устранение Дол Гулдура и убийство Смауга - заботили его куда больше. Он усыпил собственную бдительность, в чём позже раскаивался.

   Лишь несколько лет спустя, изучив документы и узнав от Бильбо подлинную историю нахождения Кольца (а тот, надо сказать, об этом долго умалчивал), Гендальф забил тревогу, и Арагорн, по его поручению, отправился на охоту за Голлумом. Тот уже покинул свой “дом”, и, поддавшись “зову Мордора”, двигался на юг.

   Арагорн успешно захватил Голлума, но к тому времени о нём уже прознал Саурон. Странное создание, прожившее сотни лет и желающее отыскать свою Прелесть - достаточный повод задуматься. Голлум был сокрыт в чертогах короля Трандуила, но Саурон не мог узнать (к своему ужасу) иных подробностей, поскольку враги и, в особенности, Саруман перехватывали всю информацию. Тогда Саурон нанёс двойной удар - из Дол Гулдура по королевству Трандуила, и из Минас Моргула по Гондору, начав тем самым Войну Кольца и отвлекая своих врагов. В суматохе сражения, Голлум бежал.

   Почему он направился в Мордор, а не в Шир? Ответ необычайно прост, и именно в нём заключается моя вторая поправка - Голлум не знал, где находится Шир. В уже упомянутой мною части “Неоконченных преданий” - “Поиск Кольца” - Толкины пишут о том, что Голлум даже не мог назвать Бильбо хоббитом, поскольку не знал такого слова! Тем более он никогда не слышал о Шире, так как родился в востоку от Мглистых гор, в маленькой колонии хоббитов (хотя они не называли себя так!) у Андуина. Лишь слова “Шир” и “Бэггинс” сумел выведать Саурон, но даже он не знал, куда направить своих шпионов. Дело в том, что Саурон потерял всякую власть над Эриадором, а все его агенты, засланные туда, перехватывались и велись по ложному следу агентами Сарумана. Поэтому он позволил Голлуму (чья ненависть к Саурону была больше страха) пустить себя по ложному следу - к Андуину, так как Голлум понимал, что он с Бильбо принадлежит к одной расе, и решил отправить врага к своему старому дому. Эта ошибка стала роковой для Саурона, так как иначе он бы оказался в Шире несколькими неделями раньше.

   Вскоре Саурон прознал о том, что Боромиру явилось пророческое видение, и тот отправился в Ривенделл; узнал он также, что Саруман пленил Гендальфа, но тот бежал из плена. Понимая, что он теряет контроль, Саурон приказал назгул повернуть к Айзенгарду, и выведать у Сарумана всё, что тот знает о Кольце - а тот, несомненно, знал больше, чем говорил. Король Чародей явился к вратам Айзенгарда, и Саруман, двойной предатель, был ужасно напуган тем, что его могли раскрыть. Он не вышел к назгул, но его голос говорил как бы из самих врат:

   “Не эту землю вы ищите. Я знаю цель ваших поисков, пускай вы её не назвали. У меня её нет, хотя её слуги и так это поймут; а если бы имел, то вы склонились бы предо мной и называли меня владыкой. И если бы я знал, где эта вещь сокрыта, то меня бы уже давно не было здесь, и я сам бы искал её...”

   Так, из страха и мудрости, он отвёл от себя угрозу, и направил назгул вослед Гендальфу в Эдорас, куда тот бежал два дня тому. По пути назгул встретили Гриму, нёсшему вести своему хозяину; и тот, едва не погибнувший от страха, выдал слугам Саурона, где расположен Шир.

   Только тогда путешествие назгул обрело конечную цель, и лишь благодаря этому у Фродо было время спастись. К сожалению, эти отрывки не вошли во “Властелин Колец”, хотя с ними он, несомненно, становится полнее. С этого события, когда Саруман пытался в последний раз завести Саурона в тупик, а Грима в страхе предал своего хозяина, начинается активная фаза “Властелина Колец”. Гендальф, опережая назгул на считанные часы, получил от короля Теодена лучшего коня, и мчался к Фродо, чтобы тот скорее покинул Шир.



Мог ли "Роверандом" как-то повлиять на "Властелин колец"? Связаны ли столь диаметральные произведения хоть чем-то, помимо образа мага-бомжа с пером в шляпе?

   Важно держать в голове мысль, которую я пытался донести в прошлый раз - о том, что центральной работой всей жизни Толкина является “Сильмариллион”. “Роверандом” был написан достаточно рано, почти за десять лет до “Хоббита”, но опубликован лишь в девяностые годы. Он, как и все остальные произведения Толкина, не оказал собственного влияния, но подвергся таковому; толкиновский абсолют - это легенды Сильмариллиона, которые просачивались на страницы иных его книг. Так, “Хоббит” сперва не был задуман частью общей истории, но по мере написания “Властелина Колец” (сиквела скорее к “Сильмариллиону”, нежели к “Хоббиту”) стал ею. В случае с “Роверандомом” сложнее определить родство, но лишь потому, что он относится к первым, оставшимся в черновиках “сильмариллионам” - в первую очередь, к “Книге утраченных сказаний”.

   “Роверандом” был сочинён Толкином, чтобы утешить своего четырёхлетнего сына Майла: тот, во время отдыха на пляже, потерял игрушечного пса. В сказке речь шла о настоящем псе, превращённом в игрушечного волшебником Артаксерксом. Пёс оказывается в магазине, где его покупает своему сыну неназванный, но читаемый между строк Толкин. Сын, как и настоящий Майкл, теряет свою игрушку. После следует серия приключений, в которых Роверандом вновь становится настоящим псом, оказывается на Луне, обретает крылья и странствует по морю на спине старого кита.

   В то время, в замыслах Толкина не было ни хоббитов, ни Кольца. К позднему Легендариуму можно отнести Человека-на-луне, упомянутого и в других произведениях - это фольклорное изображение Тилиона, майя, хранящего Луну. Но куда интересней личность “старейшего кита” по имени Уин - именно так зовут кита на службе у Ульмо, в связи с чем он тоже назван “величайшим и древнейшим”. Уин показывает Роверандому “великий Залив Волшебной страны (как люди зовут её) за Волшебными островами”, а дальше - “на крайнем Западе, Горы Эльфийской страны, и волшебный свет на волнах”, “город эльфов на зелёном холме пред Горами”. Такой была география Амана в “Сильмариллионе” тех лет, и Ровер увидел горы Валинора, а город эльфов - Тирион на холме Тун. Тогда ещё Толкин считал, что Аман был сокрыт от смертных туманом и рядом волшебных островов, которые проплывает Уин, но не исчёз из нашего мира совсем. Кит обращается к миру, из которого пришёл Ровер, как к “внешним землям” - тоже типичная черта “Сильмариллиона”. Земли, которые посещает Роверандом, одновременно являются частью нашего мира (упомянуты реальные места), но при этом является плоским, и море падает с них в пустоту - отголосок того времени, когда Толкин считал Арду неизменно плоской.

   Это не значит, что “Роверандом” - полноценная часть Легендариума, но он, несомненно, имеет с ним связь. Толкин, создавший множество неоконченных и отброшенных преданий, считал, что те из историй, которые не являются опубликованными, можно считать “фольклором”. Т.е. если “Властелин Колец” - это своего рода исторический роман, а “Хоббит” - приукрашенная автобиография Бильбо, то многочисленные истории о путешествиях Роверандома и жене Моргота - результат искажения, связанного с тем, как последующие поколения воспринимали легенды предков. То, что у Толкина есть несколько версий происхождения Келеборна - следствие того, что сами герои уже этого не помнили. То, что в раннем Легендариуме у валар есть дети - ни что иное, как переходный период между собственно Легендариумом и нашими мифами, когда люди ещё смутно помнили о валар, но уже слабо себе представляли их природу.

   Вспомните стихи и сказки хоббитов: те являются отражением реальности, исторической или современной, но поданные рассказчиком, никогда не видевшим того, о чём повествует. В этой связи я вспоминаю историю одного англо-сакса, что отправился однажды в путешествие по Балтике, и оказался на землях эстов, в нынешней Эстонии. Он сохранил свидетельство о странном обычае: якобы эсты - колдуны, повелевающие холодом, и мёртвых не хоронят, но кладут в специальные постройки, где труп лежит долгие недели, не разлагаясь.

   Путешественник, конечно, не подумал о том, что прибыл в Эстонию зимой. Земля была столь холодной, что невозможно было вырыть могилу, а тело не разлагалось оттого, что было помещено в “холодильник”. Однако, человек - существо мифологически мыслящее, и всякий раз, когда в нашей картине мира недостаёт деталей, мы домысливаем их, исходя из собственных взглядов. “Роверандом”, как и “Книга утраченных сказаний” - это “Легендариум в пересказе”, спустя многие века, когда в памяти остались лишь некоторые слова забытого языка, а валар и майя давно уже почитались как асы или олимпийские боги.

Я вновь приветствую вас у камина, и по доброй, пускай и только что придуманной мною традиции, начну с благодарности всем, кто присылает вопросы, заставляющие подумать. Не забывайте подписывать реакторским ником те из них, за которые желаете получить поощрение.

Список вопросов:

     - Кто стоял выше рангом в воинстве Моргота?

     - Что случилось с Аманом после низвержения Нуменора? (конкурс)

     - Что представляет из себя изначально круглая Арда?

     - Какая выгода была у тех, кто выступал на стороне Саурона во время Войны Кольца? (конкурс)

     - Что стало с гномами и хоббитами в Четвёртую эпоху? (конкурс)

Кто стоял выше рангом в воинстве Моргота: Готмог, владыка балрогов, или Саурон?

   Из опубликованного “Сильмариллиона” следует однозначный ответ - Саурон назван верховным командиром и правой рукой Моргота; но если вы взгляните на размер моего ответа, то сможете заранее понять, что всё не так однозначно. Как вам уже, вероятно, известно, опубликованный Сильмариллион был составлен Кристофером Толкином в результате множества компромиссов, необходимых, чтобы возникло единое, непротиворечивое целое. Его отец создал несколько версий предания о сильмариллах, и ещё множество малых историй, его окружающих. Немалое число персонажей и событий были за долгие десятилетия откинуты, а иные, к которым Толкин пришёл в конце своей жизни, не были включены в “Сильмариллион”, так как вызвали бы глубокое противоречие с остальными историями; среди самых известных примеров упомяну, что по позднейшему замыслу мир никогда не был плоским, а в результате уничтожения Нуменора лишь оформились новые береговые линии и морской шельф, но никак не произошло “округление” - это часть того процесса, который я бы назвал “саентификацией Легендариума”.

   Дело в том, что Легендариум, взрослея, становился всё более “реальным”. В поздние годы, Толкин старательно решал противоречия, отвечая на “технические вопросы” своего замысла. Он приводил историю, во-первых, в большее соответствие к “Властелину Колец”, и, во-вторых, в большее соответствие с реальностью. Так, идея плоского мира стала казаться ему слишком фантастичной: и он заменил её, оставив лишь в качестве “ложной легенды”.

   Это важно упомянуть, прежде чем я обращусь к черновикам. Не все черновики Толкина были справедливо отринуты Кристофером: он сам это признавал позднее. В то же время, многие положения, ставшие каноническими, существуют лишь в черновиках; на основе неоконченных черновиков составлены не только “Сильмариллион”, но и, например, “Дети Хурина”. Разве можно их игнорировать?

   Итак, если следовать черновикам, то картина морготова двора предстаёт уже не такой однозначной. Образ Саурона долго эволюционировал, прежде чем предстать перед нами прекрасным обольстителем и Властелином Колец. Его предтечей был “Царь котов” Тэвильдо, которого сменил “Некромант” и “владыка волколаков” Ту (затем Горту, затем Сур). Он не был ни самым значимым, ни самым могущественным из прислужников Моргота; лишь при написании “Властелина Колец” Толкин свяжет двух персонажей - Некроманта из “Хоббита” и Некроманта “Сильмариллиона”. Ту, как и Тэвильдо, был одним из вассалов Моргота, кто, как и многие майар, польстился на обещания власти. Вероятно, в раннем Легендариуме Моргот поместил его во главе острова Волколаков, стратегической крепости на реке Сирион, как до этого и после ставил других своих полководцев над покорёнными территориями. В ранних трудах нет свидетельств того, что предшественники Саурона занимали особое место в иерархии. Скорее всего, Тэвильдо и вовсе обладал некоторой независимостью; как лишь один из многих ужасов (пушистых и с лапками), населявших древний мир.

   В это же время Толкином описан иной персонаж, черты которого отчасти перейдут к Саурону - некто Фанкил (также Фангли и Фукил). Ни его раса, ни происхождение нам не известны; сказано лишь, что он был первым среди слуг Моргота. Когда пробудились эльфы и валар уничтожили Утумна (позднее Утумно), первую крепость Моргота, Фанкил бежал на юг, в Палисор. Там, возглавив армию орков (тогда они назывались гномами и гоблинами), он подчинил себе первых людей, и обратил их в тёмную веру. Люди строили храмы, где поклонялись Морготу, и именно это послужило их грехопадением: за это срок их стал коротким, а жизнь наполнилась страхом. О его дальнейшей судьбе неизвестно; в поздних версиях на совращение людей отправляется лично Моргот.

   Ещё один персонаж, которого можно здесь упомянуть - Лангон, посланник Моргота. Как и Фанкил, он пропал из преданий в тридцатые годы, и отчасти был заменён Сауроном. Его положение при дворе Утумно было довольно высоким: когда валар осадили твердыню, он вышел им навстречу, и говорил от имени своего владыки. Ещё один персонаж, черты которого повторяют Лангона - Уста Саурона из “Властелина Колец” (Саурон, как мне видится, во многом повторял за своим учителем).

   И всё же, несмотря на раннюю неоднозначность своего положения, в окончательных “Сильмариллионах” (том, что опубликован, и том, который в конце своей жизни писал Толкин) именно Саурон назван вторым после Моргота. В Легендариуме, существующем после “Властелина Колец”, это имеет немалый смысл: Саурон заменит Моргота на его символическом троне, именно за Сауроном пойдут орки, тролли, а возможно и драконы. По его действиям во Вторую и Третью эпохи мы видим, что он действительно превосходил всех обитателей Средиземья в силе (кроме, быть может, тех, что сокрылись под землёй, фхтагн). Рядовой вассал не стал бы Владыкой мира.

   Однако, рядовым не был и Готмог. Толкин рассуждает о том, почему именно Готмог был владыкой среди балрогов, и предполагает, что тот обладал немалым умом, а сила его была столь велика, что он мог принимать особенно грозный и величественный вид. Второй его титул (после Владыки балрогов) - Верховный командующий Ангбанда, т.е. Готмог занимал тот же пост, что до разрушения Утумно был доверен Саурону. Готмог, но не Саурон, руководил всеми войсками Моргота, если только последний не доверял часть сил своей правой руке. Именно Готмог сразил Феанора, величайшего врага Моргота, именно он убил верховного правителя нолдор Фингона и одержал победу в Битве Бессчётных слёз, именно он взял в плен Хурина и позднее поверг Эктелиона. Наконец, самое главное из его достижений: Готмог возглавлял атаку на Гондолин - королевство, больше других ненавистное Морготу. На момент Осады, Гондолин оставался последним могущественным королевством эльфов, а его правитель Тургон - верховным правителем нолдор. Это была самая важная осада в истории всей войны, после которой Белерианд (не считая побережья) оказался под властью Моргота; и тот поручил её Готмогу, но не Саурону. Насколько была велика его власть, и не сменил бы он Саурона у трона - лишь спекуляции, ибо Готмог, сразив Глорфинделя, и сам пал. Возможно, он и уступал Саурону в силе, но Толкин сообщает, довольно прямо, что в глазах Моргота и войска они имели одинаковый статус: уж не причина ли это для ревности Саурона? Ведь Моргот, умелый манипулятор, полагался на древнее правило - Divide et Impera, и вполне осознанно мог сталкивать своих подчинённых, чтобы те, пребывая в склоках, выслуживались перед ним.

   Добавлю также, что в раннем “Сильмариллионе” упомянут ещё один “Владыка балрогов” - Лунгортин. Не совсем ясно, было ли это другое имя Готмога, или же “Владыка балрогов” - вовсе не универсальный титул, и так могли называть и других могущественных балрогат. Кристофер Толкин считает (и я с ним соглашусь), что титул “Lord of the Balrogs” можно трактовать не как “Владыка [всех] балрогов”, а как “Владыка-балрог” или “Балрог-владыка”. В единственной своей сцене он находится подле Моргота, отчего некоторые называют его главой королевской стражи.

   Я мог бы и закончить на этом, но раскрою, однако, одну идею, которой придерживаюсь уже некоторое время. Дело в том, что хотя я и считаю Саурона величайшим из слуг Моргота и его правой рукой, но я не считаю, что он пребывал в этом положении всегда. Действительно, Моргот прибегает к услугам своей десницы в особо важные моменты, что доказывает его исключительную мощь и влияние. Но чем тогда объяснить бездействие Саурона после его поражения от лап Хуана? На протяжении Эпохи, Саурон играет важную роль в планах своего Владыки: он поставлен во главе великой крепости Ангбанд, когда та была возведена; когда Моргот отправился к праотцам людей, именно Саурон остался во главе Ангбанда и всего войска; после гибели Финголфина, именно Саурон возглавляет наступление на Тол Сирион, и становится его новым хозяином; ему Моргот поручает особо важное задание - разыскать и уничтожить Барахира, отца Берена, с чем Саурон блестяще (и зловеще) справляется; в его подчинении не орки, но волколаки и вампиры - совершенно особое, ему лишь (не считая вампиров) верное войско. И вот, когда Саурон решает схватить Лютиэн, его ожидает фиаско. Мало того, что он упустил опасную парочку, так те ещё пробрались в Ангбанд, и сорвали с короны Моргота один из сильмариллей - немыслимо, чтобы такое осталось без наказания. Саурон покидает свою крепость, и бежит в Таур-ну-Фуин, приняв вампирскую личину. Там он и остаётся, не принимая участия в дальнейших событиях. Почему?

   Я придерживаюсь мнения, что Саурон оказался в справедливой опале. На протяжении последующих войн, он остаётся в пределах леса, и собирает вокруг себя множество пугающих тварей. Он не участвует в разорении Нарготронда и трагедии детей Хурина: вместо него Моргот посылает вступившего в зрелость дракона Глаурунга. Он никак не упомянут в падении Гондолина, где именно владыка балрогов Готмог играет ключевую роль. Наконец, когда разразилась Война Гнева, Саурон не назван в числе тех, кто сражался против валар; он будто бы явился к воинству Запада, когда победа уже была одержана, и предложил своё раскаянье и услуги. Лишь не желая предстать перед судом, он бежал от посланников Манвэ. Но почему его, правую руку врага, выслушали, и предложили при этом почётные условия сдачи, в то время как балрогов (таких же майар, как и он) гнали до самых Корней мира? Не потому ли, что в последние десятилетия он отдалился от своего Владыки, и оказался в немилости Моргота?

   Впрочем, прямых подтверждений тому не найти.

Ранее земли Амана были не досягаемые и там жили бессмертные. Но что случилось после Низвержение Нуменора, когда стихийный католицизм вызванный Эру оказал влияние и на Аман? В Википалантире сказано что- "Все жители Амана (Валар, майар, эльфы), лишились тел и стали бесплотными духами, которые до конца мира живут теперь лишь воспоминаниями о прежней жизни" Означает ли это что теперь земли Амана это просто земли обычного материка на который более не распространяется запрет Валар и до него можно доплыть при желании и заселить? Образно выражаясь "бесхозные" земли.

   Простите меня, ибо я понимаю, что иного выбора нет, но Википалантир - плохой источник, о чём я не устаю напоминать (если знаете английский - пожалуйте на Tolkien Gateway). Всякий раз, когда меня отсылают к нему, я задумываюсь над созданием собственной энциклопедии; но на это, боюсь, сил одного человека не хватит. К тому же, я бы как огня пытался избежать вики-движка, но технических умений моих, при этом, едва хватает на то, чтобы не произносить Java как “Ява”.

   Итак, за грехопадением Нуменора последовало событие, именуемое Изменением мира (Changing of the World), и мир, до этого бывший плоским, стал шарообразным. Прежде земную сушу составляли четыре континента - Аман на западе, Эндор (Средиземье) в центре, Тёмный континент на юге, и Земли Солнца на востоке; при этом мир был сплюснут по полюсам и вытянут с запада на восток. И если Средиземью соответствует Афроевразия, а Тёмному континенту - единый материк от Антарктиды до Австралии (наверняка вы слышали легенды про Лемурию), то Америка - вовсе не Аман, оставленный обитателями, но Земля Солнца, т.е. Восточный континент.

   Следует чётко представить, что именно сделал Эру: он расколол мир, создав глубокую трещину посреди океана - именно она и поглотила Нуменора. Западная часть мира, с Аманом и частью океана, была полностью (физически!) отвергнута от Земли, а новые западные границы Амбара (вдоль Нуменорского жёлоба) устремились к восточному рубежу Земель Солнца, округляя мир. Вероятно, при их “стыковке” возник Срединно-Атлантический хребет.

   Сказано также, что катаклизм изменил береговые линии, исчезли старые и возникли новые моря, суша поднялась над водой множеством островов, и мир, в целом, стал более похож на современный. Илуватар убрал из мира “Пустые земли” (возможно, речь о Тёмных землях и Землях Солнца; в таком случае их и вовсе нет в Третью эпоху), и на их месте водрузил новые континенты - в том числе и древнюю Америку.

   Таким образом, отправившись на запад, моряк обнаружил бы новые земли, но не Аман, который искал. Толкин упоминает, что если бы кто-то решился отплыть из Средиземье и двигаться, не сворачивая, на закат, то рано или поздно он бы причалил к восточным берегам Средиземья. Это может говорить лишь о том, что Америка в те дни представляла собой скорее архипелаг, нежели единый материк. Вероятно, что по задумке Толкина этот факт позднее станет основой поверья, согласно которому всякий, кто поплывёт от Европы на запад, обнаружит Индию и Китай, не остановленный континентом на своём пути.

   Надеюсь, вопрошающих получил свой ответ; однако, вот ещё несколько замечаний:

   Во-первых, земли Амана (до Изменения мира) вовсе не были недосягаемы. Разумеется, на пути морехода стояло немало препятствий, но Благословенный край всё равно оставался достижим; или не ступил на его землю Ар-Фаразон, заслужив этим гнев Создателя? Многочисленные преграды на пути были созданы именно потому, что иначе всякий мог бы достичь Валинора.

   Во-вторых, не следует избежать заблуждения, будто бы Аман дарует бессмертие. Он назван Бессмертными землями, потому что там живут бессмертные создания; но смертные, оказавшись там, остаются смертными. Валар не в силах остановить ход вещей, им не подвластны время и смерть. Фродо лишь получил возможность залечить свои раны, но когда настанет его срок - он умрёт. То же касается Бильбо, Сэма и Гимли. Лишь Эарендил, по особой милости Илуватара, достоин бессмертия - но он имел на него право, будучи полу-эльфом.

   Где находится Валинор, если он отвергнут от мира?  Ответ я уже дал в своём рассказе о космологических картах, созданных Толкином. Так, на Диаграмме III из “Амбарканты” видно, что Аман находится на границе между Ближним воздухом и Внешним, т.е. в верхних слоях земной атмосферы. Находится, при этом, не физически, недоступный даже Илону Маску. Подобно тому, как в мире Толкина существует мир Зримого и противоположный ему мир Незримого, так и Аман расположен в конкретной точке физического мира, но при этом недоступен в видимой реальности.

Диаграмма III

   Зримое - это окружающая нас действительность, в то время как Незримое - под-реальность, мир духов и магии, параллельная действительность. Могущественные маги черпают оттуда свою “магию” (у Толкина этот термин условен), и там же обитает истинное могущество эльфов и айнур (иногда, как в случае с Глорфинделем, “просвечивающее” в реальный мир). Так, айнур, не приняв телесного обличия, будут видны лишь в Незримом (Гендальф в свои ранние годы бродил среди народов Средиземья невидимкою), а назгул не видны без плащей потому, что лишь Кольца и воля Саурона (через плащи, как ни странно) удерживают их утратившие тело души в Зримом.

   Вероятно, природа нынешнего положения Амана сродни Незримому. При этом, он находится не в абстрактном, а вполне реальном пространстве верхней атмосферы и привязан к Земле. Как и следует из этого, в Амане невозможно дышать и вообще находиться (давление и отсутствие кислорода), и лишь благословение Манвэ позволит смертному (как, например, Эльфвину) пребывать вблизи Валинора. Только эльфы имеют возможность найти Аман - Прямой путь открывается лишь им, либо совершенно особым смертным. Можно знать, где он расположен, но корабль не поднимется над водой, если того не позволят “с другой стороны”.

В поздние годы Толкин хотел сделать Арду круглой с самого начала, Солнце и Луну существующей с самого начала и приблизиться к более научному толкованию истории Средиземья, а историю Светильников и создание Солнца и Луны отметить как древние мифы нуменорцев. Можете поподробнее рассказать о том, что бы в таком случае представляла из себя Арда? Какие-нибудь догадки и додумки.

   Действительно, после написания “Властелина Колец” Толкин работал над версией предания, в котором Земля бы была изначально круглой (вернее, шарообразной (ещё вернее, геоидальной)), и, согласно его поздним рассуждениям, именно этот вариант он считал окончательно верным. Разумеется, это потребовало от него радикальных исправлений, и он постепенно заменял мифологические элементы историческими.

   Согласно версии Круглой Земли, Солнце и Луна не были плодами Двух Древ, и возникли на небе задолго до их создания. Двух Светильников никогда не существовало, и известны они лишь в качестве легенды нуменорцев, доставшейся им от далёких предков. В новой истории, Древа и Сильмариллы важны потому, что в них хранится свет изначального, незапятнанного Солнца, каким оно было до того, как Моргот изнасиловал Ариэн (Толкин использовал слово “ravished”, которое помягче, чем “raped”, но имеет тот же смысл). Луна представляет собой осколок Земли (популярная тогда в научной среде теория), отколовшийся во время разрушения, учинённого Морготом в годы Первой войны. Ещё одно предание из этого же цикла гласит, что Луну откололи от Земли сами валар, чтобы в ночное время на небе был светоч, противодействующий Морготу (тот был особенно силён по ночам).

   Звёзды также возникли иначе, нежели в опубликованном “Сильмариллионе”. Не Варда создала их, потому что власть валар ограничена Ардой, в то время как звёзды расположены в Эа, т.е. в космосе. Она лишь, с пробуждением эльфов, развеяла облака, затмевающие звезды.

   Некоторые положения теории уцелели. Так, всё чаще планету Земля толкинисты стали называть Амбар, в то время как имя Арда, согласно этой версии, относится к Солнечной системе в целом. Толкин, однако, не развил идею дальше нескольких набросков, и, хотя и считал её единственно верной, так и не окончил (поэтому Кристофер, взявшись за публикацию “Сильмариллион”, предпочёл детально описанную версию Плоской Земли). Среди прочего, он попытался написать новые версии “Айнулиндалэ” и “Падения Нуменора” в изначально Круглом мире, но в обоих случаях вернулся к варианту Плоской Земли, не сумев исправить всех противоречий. Так, во “Властелине Колец” остались упоминания упоминания о Изменении мира, Годах-без-Солнца и троллях Сумерек. Впрочем, он утешал себя мыслью, что это не более чем позднейшие исправления, внесённые переписчиками “Красной книги”, или даже изначальные ошибки, допущенные из-за незнания персонажей. Герои “Властелина Колец” в большинстве своём не знали истинной истории Арды, и могли, таким образом, отсылать к мифам и преданиям собственных народов.

   Теория Круглого мира, однако, оказала большое влияние на исследователей. Среди толкинистов популярно мнение (мною разделяемое), что эта версия отражает “подлинную историю”, стоящую за текстами Толкна, в то время как “Квента Сильмариллион” и иные легенды - не более чем легенды, пусть и основанные на реальности. Я прежде этого не упоминал, но Толкин, в свои поздние годы, рассматривал Легендариум не как эльфийский, но как человеческий свод преданий. Именно поэтому легенды могут быть искажены, между ними существуют противоречия, а ранние тексты Толкина так сильно отличаются от поздних. Не желая переписывать предания с нуля, Толкин решил, что Земля всегда плоской, а всё, что этому противоречит - лишь свидетельство того, как мало люди знали о мире. В конце-концов, разве это не относится и к “настоящим” легенды?

Какая выгода была у тех, кто выступал на стороне Саурона во время Войны Кольца? Что они могли получить в случае победы если вся власть в итоге все равно сосредотачивалась в руках Саурона? Были ли какая-то мотивация или они не могли не подчиниться?

   Отражение причин, по которым люди выступали на стороне Саурона, мы можем найти в мотивации назгул, ведь они приняли Кольца добровольно, рассчитывая на определённую пользу. Согласно преданиям, они были людьми высокого положения и немалых талантов, что, как известно, может послужить причиной падения. Моргот, и (вероятно) Саурон были первыми среди себе подобных, и желание получить положение и власть, соответствующую их могуществу, привело их ко Тьме. Келебримбор, внук Феанора и, после него, величайший из кузнецов, был невероятно талантлив, и Саурон совратил его к созданию Колец, пообещав ещё большие знания и мастерство. Саруман, мудрейший из истари, так сильно дорожил своей мудростью, что посчитал остальных дураками. “Дьявол стережёт одарённых”, ведь на их амбициях всегда можно сыграть в собственную пользу.

   Люди, выступавшие на стороне Саурона, имели разное происхождение, и, вероятно, разные цели. Уверен, что некоторые из них попросту опасались за свои жизни: когда Сэм видит труп поверженного харадрим, то он (а через него - Толкин) задаётся вопросом, был ли этот враг по-настоящему злым, и по своей ли воле он покинул родные края. Очевидно, что на стороне Саурона выступали короли и вожди, в то время как народы - сотни народов Юга и Востока! - лишь подчинялись призыву своих сеньоров. Что может простой крестьянин, когда его кровью пишут судьбы мира?

   У многих народов, при этом, были давние счёты с Гондором. Так, правителями Умбара были родственники гондорцев, бежавшие в провинцию после поражения в гражданской войне, и основавшие там собственное корсарское государство. Пообещал ли Саурон гондорский трон потомкам узурпатора Кастамира, или те готовы были грабить собственных родичей за бесплатно - неизвестно. Впрочем, когда Гондор бы пал, никто лучше них не справился бы с задачами оккупационной администрации, тем более, что по законам крови они имели формальное право на власть.

   В то же время, кроме обещаний власти и богатств, Саурон умело пользовался главным из страхов людей - смертью. Срединный люд, не испытавший на себе благословение долгой жизни (по 300-500 лет в период расцвета), к бессмертию и не стремился, а на дунэдайн смотрел как на богов. Сами же дунэдайн, однако, и особенно тёмная их ветвь - чёрные нуменорцы, - с каждым поколением теряли свою благодать, и к Войне Кольца лишь редкие из них доживали до ста лет. Страх, побудивший в Ар-Фаразоне его безумие, был старательно взращён ещё Морготом, но Саурон достиг в этом особых успехов. Чёрные нуменорцы служили ему не только потому, что тянулись к величию и несомненным талантам Тёмного Властелина, но и из страха умереть. Перед ними, кому валар отказали в бессмертии (хотя это, конечно, и не было в их власти), возникал живой бог, обещающий великие блага за службу ему. Уверен, он обещал им и долгую жизнь, и жизнь после смерти - и разве не это получили назгул, из которых трое были нуменорцами? Не забывайте, что нуменорцы, обученные эльфами, знали от тех, что после смерти след людей обрывается, и их судьба неизвестна даже валар. Моргот, обращаясь к Хурину, с особой издёвкой говорил об этом - “Я не стану преследовать тебя за Пределами мира, ибо за Пределами мира - Ничто”.

   В старой ролёвке MERP, которую я время от времени упоминаю, существует любопытное допущение, согласно которому Саурон искусственно продлевал жизнь тем, кто особо отличился в служении ему (превращая её, при этом, лишь в подобие жизни). Мысль эта, пускай и очень вольная, улавливает, как мне кажется, природу отношений Саурона с чёрными нуменорцами. Другие народы, уверен, имели собственное представление о загробной участи людей, полученное от эльфов авари (которые не знали правды), или возникшее самостоятельно; но дунэдайн были прокляты своим знанием, ведь эльфы, по сути, сообщили им о том (а им об этом сообщили валар), что для людей нет места после смерти.

   Значимое исключение, о котором я должен сказать, - кочевники, балхоты и люди повозок. Они - стихия, Саурону едва ли подвластная, но он, умелый интриган, сумел направить эту бурю на своих врагов в Гондоре и Рохане. Им не нужно было приказывать, льстить или угрожать - они сами двинулись на войну, едва услышав о богатствах Осгилиата и Дэйла, Дол Амрота и Пеларгира. В отличии от восточан Войны Кольца (напомню, что восточане - не этническая группа, но любые племена и народы, живущие на Востоке), осаждавших Эребор, кочевники не были организованы в классическое государство, подобные скорее гуннам, нежели монголам.

Четвёртая эпоха стала эпохой людей, все остальные расы должны были сойти со сцены. Хорошо, про эльфов всё понятно расписано, почему уходят и зачем они уходят. А что же с гномами и хоббитами? В начале четвёртой эпохи, гномы вроде неплохо себя чувствовали. Отстроили свои города, утрата Гномских колец ещё в третью эпоху, на них особо никак не повлияла, вроде должны были процветать вместе с людьми. Ну и тоже самое про хоббитов. Арагорн выделил им все условия для безбедной жизни. Ну и куда они делись?

   Гномi чувствовали себя лишь относительно неплохо. Некогда это была большая, могучая раса, занимающая все горные хребты Средиземья, кроме лишь самого северного. Их первый упадок случился уже в Первую эпоху, в войнах с Морготом. Гора Долмед, где пробудились двое из семи праотцов, и расположенные рядом с нею великие города Габилгатол и Тумунзахар (Белегост и Ногрод), что в Голубых горах, были почти полностью уничтожены с гибелью Белерианда. После этого бесспорной столицей стал Казад-дум (Мория), чьи богатства казались нескончаемыми, и где гномы вступили в свой золотой век. Во времена расцвета, поселения гномов простирались от Гундабада до будущего Айзенгарда, в Серых и Голубых горах, а колонии возникали и исчезали в Железных холмах и под Одинокой горой.

   На чём держалось процветание гномов? Как ни странно - на эльфах. Отношения двух народов были омрачены взаимной резнёй Первой эпохи, но и Ногрод с Белегостом, и Мория с Эребором существовали за счёт близости эльфийских владений. Первые располагались на торговых путях из Белерианда в Эриадор, снабжали оружием эльфийских королей и строили для них чертоги. Келебримбор, эльфийский гений и владыка Эрегиона, поселился со своим народом у самых врат Мории (которые, к слову, и изготовил), и постоянная торговля (особенно страсть эльфов к мифрилу) привела два народа к процветанию. Врата Мории были захлопнуты только когда пал Эрегион; оставшись в изоляции, гномы были вынуждены копать всё глубже и яростней, чтобы восполнить убыток (ибо партнёров, с которыми можно было вести торговлю, и так было немного). Точно также, и Эребор зависел от соседства с владения Трандуила, хотя, в позднейшие годы, переключился на Дэйл. Гномы, возглавляемые Гимли, что поселились с окончанием войны в Агларонде, могут привести гномов к новому - последнему! - золотому веку, ведь растущим империям людей потребуется мастерство казад. Однако, они лишь выиграют этим немного времени, но никак не спасутся.

   Дело в том, что, ввиду своего особенного происхождения, гномы с трудом производили потомство - дети рождались едва ли не реже, чем у эльфов, но при этом гномы оставались смертными. Особенно редко рождались женщины, составлявшие лишь треть от общего населения - чудовищно мало! К тому же, изгнание из Мории было сопряжено с длительной серией войн, уничтоживших цвет гномьего рода. К концу Третьей эпохи, их оставалось так мало, что они уже не смогли бы удержать свои исторические земли, оставленные орками. Гномы медленно, но верно вымирали.

   Дурин VII, прозванный также Последним, действительно возвратил Казад-дум, и у гномов вновь появился верховный король; но Дурин неизбежно умрёт. Даже если у каждой гномьей пары в его королевстве будет по двое детей (как это обычно и случалось), лишь каждый третий из них будет женщиной: половина всех мужчин останется без пары и, соответственно, без потомства. Будь у нас хоть примерная демография, можно было бы рассчитать, как скоро гномы полностью исчезнут.

   Что же касается упомянутой утраты Колец, то я лишь замечу, что она и не могла оказать на них особого вреда. Из-за своей природы, владыки гномов оказались совершенно невосприимчивы к попыткам Саурона их подчинить. Кольца, вероятно, давали им некоторую личную пользу, но не приносили вреда. Саурон потребовал Кольца обратно, потому что пребывал в ярости - ему не удалось посеять даже малое зерно тьмы в сердца казад. Именно поэтому он решил их навсегда уничтожить, и достиг в этом немалых успехов: гномы потеряли в постоянных сражениях с орками не только свои твердыни, но и будущее.

   С хоббитами, однако, дела обстоят ещё печальней. Король Элессар I Тельконтар (Арагорн), разумеется, хороший король, и он даровал хоббитам земли, защиту границ и вечную независимость Шира; но парадокс хороших королей состоит в том, что за ними неизбежно последуют плохие. Чем больше сменяется поколений, тем дальше потомки уходят от того, что их предки почитали за непреложную истину. Дунэдайн, правители Гондора, продолжал терять своё долголетие, пока почти не сравняются с простолюдинами. Империя, построенная человеком, спасшим мир от Саурона, забудет об истинном смысле этого подвига. Согласно наброскам Толкина, уже в правление сына Арагорна, короля Элдариона, дети начнут играть в орков, а тёмный культ проникнет на все уровни общества. Неизбежно, северо-западное Средиземье должно превратиться в Древнюю Европу, а значит - последуют катастрофы и войны, развал империи и упадок королевского дома. Найдётся ли хоббитам место в новые, страшные времена стали и пепла?

   Толкин рассуждает, то тут, то там, о фактической судьбе хоббитов. Его предсказания сводятся к тому, что люди начнут относится к хоббитам так же, как рохиррим относились к друэдайн: как к непохожим на них дикарям, почти что животным. Точно так же, как рохиррим уничтожили многих друэдайн, устраивая на них охотничьи облавы, так и хоббиты станут жертвой многочисленных и нетерпимых людей. Удивительно ли это, если просвещённая Европа веками позже уничтожит миллионы индейцев, примерно с той же мотивацией? Толкин ненавидел индустриальный мир, и судьба хоббитов - это символическая судьба старой Европы, уничтоженной дымом заводов и снарядами бессмысленной мировой войны.

В древние времена киевские железнодорожники вели тоннели на Троещину. Но разбудили древнее Зло. Тоннели пришлось покинуть, но потомки верят в то, что настанет время и они будут достроены!