Каминный зал Ривенделла

Очередная подборка вопросов к вашим услугам. Очередная, да не такая: вопросов нынче как бы два, а на самом деле пять (все - конкурсные!). Тема, освящённая в них, долго не давала покоя, а ответы давались с трудом. Оттого повествование вышло несколько... непривычным. Однако, если многие вопросы похожи, отчего их объединение неизбежно. В любом случае, мы ждём вопросы, любые и разнообразные.

Список вопросов:

     - Как люди и эльфы поклонялись Валар и Эру?

     - Какой была их религиозная жизнь?

     - Существовало ли в Средиземье духовенство?

     - Какая роль Эру во "Властелине Колец"?

     - Приносило ли служение Эру свои плоды?

Как эльфы и люди почитали и поклонялись Валар и Эру, и поклонялись ли?
Какой была религиозная жизнь эльфов и Нуменорцев?

Существовало ли в Средиземье духовенство (в Гондоре, Шире, ранее в Арноре)? И если да, то какое влияние оно имело? Можно ли его сопоставить с влиянием церкви в Средневековье? 

   Многие упрекали Толкина в том, что религия как таковая в его мире отсутствует. Несмотря на наличие развитых государств, сравнимых с античными и даже средневековыми, в Средиземье будто бы вовсе нет института церкви. Смею заверить, что это правда лишь отчасти. Во-первых, Толкин очень не любил аллегории, а потому, будучи христианином, писавшим христианскую по своей сути историю, он всеми силами избегал прямых аналогий. Несмотря на то, что его работы существуют в контексте христианской западной традиции, для человека несведущего лишь немногие связи с христианством покажутся очевидными. Пожалуй, самый явный пример - отношения Эру и Мелькора, Бога и Дьявола, а также ангельская природа айнур. Эльфы и многие люди верили в них; но почему из этого не возникло религии?

   Я склонен считать, что религия возникает в тот момент, когда чудеса становятся связаны с милостью высших сил. Первобытный человек сперва был лишь наблюдателем: гроза, буря, морской шторм - всякая стихия, казавшаяся нашим предком чем-то живым, была неподвластна людям. Это - особенности первобытного мышления. Анимизм становится религией в тот момент, когда человек начинает подкупать “богов”, пытается выстроить с ними взаимовыгодные отношения. Бог получает от человека подношения, а в ответ человек ожидает божественной помощи. Вокруг этих отношений выстраивается особая система ритуалов и обрядности, а особая категория населения - жрецы - принимают роль посредников и переводчиков с божьего на людское.

   Со временем эти отношения усложняются. Многочисленные мифы, легенды и предания, соединяясь, породили на свет бесчисленное множество религий, культов и сект. Каждая - о чём то своём. Истины индуизма по-настоящему понятны лишь индуисту, а истины ислама - лишь мусульманину. Наивная вера последних десятилетий в то, что “все религии - одно”, разбилась вдребезги об американские небоскрёбы, пролилась кровью в Мьянме, на Кавказе и Ближнем Востоке. У каждой религии не только свой особый ответ, но и собственный вопрос. Пока для христианина главное - Спасение, т.е. преодоление греховной природы человека, иные религии ставят перед собой совершенно другие задачи. Ислам - это (в переводе) “подчинение”, т.е. вверение себя единственному богу, для чего требуется преодолеть гордыню (потому мусульмане преклоняют колени). Конфуцианство борется с хаосом человеческой души, и стремится организовать человека нравственного, ведомого приличием. Буддизм - попытка вырваться из иллюзии, которой является мир и всё в нём, и посредством Просвещения обрести доступ в Нирвану. Всё множество религий дробится на немыслимое количество ветвей, и каждая из них привносит новые акценты.

   Но Толкин - именно христианин. Те культуры, что он предпочитал описывать - люди запада, хоббиты - он описывал как своеобразный абсолют Европы и христианства. Дунэдайн - народ королей, величайшая из людских рас - этот образ восходит к Артуру и Карлу Великому; хоббиты - всё лучшее, что Толкин видел в старой, сельской Англии - христианской, пасторальной утопии. Это - симулякр, но именно симулякром живёт христианство. В основе христианского учения - иудейское предание о Райских садах, об идеальных людях, которые потеряли свою чистоту и были изгнаны из Эдема. Тоска по Эдему - один из сильнейших двигателей европейской мысли. Попытка построить (т.е. воссоздать) Царство Божие на земле - это и крестовые походы, и всемогущество средневековой Церкви, и даже дальнейшие авантюры коммунизма и нацизма. Образ недостижимого идеала, который существовал когда-то , но был утрачен, всегда был неотъемлемой частью европейской цивилизации. Одни воспевали древнее бесклассовое общество, другие - вымышленный арийский идеал, третьи (и поныне) романтизируют греческую демократию, пытаясь построить идеальную Европу без конфликтов. Все они гоняются за иллюзией, в бесконечной христианской тоске по Эдему. Разница лишь в том, как поступать с этой тоской: либо, подобно Заратустре, отвергнуть её и создать нового человека, свободного от сентиментальностей (к чему стремились марксисты и нацисты), либо искать примирения с ней, и в конечном итоге в ней раствориться.

   "Властелин Колец" и Легендариум в целом - это пример такой тоски. Более того, я считаю, что в двадцатом веке это один из ярчайших её примеров. Это то, чего на мой вкус недостаёт последующему фентези (и современной литературе в целом) - то, чем славятся Гюго, Хемингуэй, Достоевский и Маркес, Пруст и Сервантес, Гёте. Когда вы берёте в руки романы Толкина, то вы держите не простую фантастику, а многовековую европейскую традицию, воспетую на закате Европы. Когда вы читаете Толкина, вам предстаёт не выдумка единственного человека, а закономерный итог всего, что было прежде. Чувство тоски - сильнейшее, что я испытываю при прочтении.

   Почему это так важно для озаглавленного вопроса? Мир, воспетый Толкином, стоит на грани между “Золотыми временами” (т.е. тем самым идеалом Эдема) и последующим упадком человечества, что в окончательном своём виде приведёт к Ноеву потопу. Миру до Четвёртой эпохи (вернее, той его части, что заселена эльфами и эдайн) нет нужды в религии и храмах. Вместо привычных нам церковных отношений, эльфы и дунэдайн строят своё общение с Богом согласно христианскому же идеалу: на личном, интимном уровне. Эта традиция восходит к европейскому язычеству и учениям Платона и Аристотеля, и из неё следует, что боги не нуждаются в храмах, поскольку они повсюду и в нас самих (хотя всё равно есть места, где их присутствие особо ощутимо). Особенно справедливо это по отношению к бессмертным эльфам - они воочию видели валар, а потому не нуждаются в подтверждении веры. Илуватара они ощущают сиюминутно, не в часовнях и храмах, а в собственном сердце. Звучит наивно? Но и эльфы - не люди. Они не строили культовых сооружений, но всякое место, где они поселились, становилось своеобразным средоточием божественной благодати - Имладрис, Лориэн, Линдон… Люди, особенно эдайн, многое узнали от эльфов, и для них именно эльфы стали божественным присутствием. Наверное, даже убеждённый атеист, встретив творящего чудеса Иисуса, уверовал бы в его Отца. Увидев же эльфа, эдайн уверовали в валар.

   Эльфы и дунэдайн (в меньшей степени гномы; те больше чтили предков и своего личного создателя Аулэ) почитали валар и Эру, но им не требовалось для этого ничего, кроме веры. Это было обыкновенное убеждение традиционалиста в том, что мир устроен по чьему-то усмотрению, и у всего есть своя причина; но на повседневную жизнь оно не влияло. Мы неплохо себе представляем устройство Вселенной и законы Природы, но не делаем из этого культа (надеюсь, что не делаем). Точно так же и эльфы с дунэдайн, зная о валар и Эру, воспринимали их как элементы мироустройства, признавали их роль в нём, как мы признаём роль Солнца. Но поклонения не было и быть не могло. Религия, как я уже сказал, возникает из необходимости. Какая необходимость могла быть у них? Они не выпрашивали у богов милости, а если это требовалось - они, подобно Эарендилу, отправлялись к богам напрямую, лично. Мир, в котором боги либо их эмиссары (эльфы и майар) тут, рядом, достижимы и осязаемы - это мир, который не нуждается в посредничестве религии.

   Четвёртая эпоха принесёт в этот порядок большие изменения. Уже при сыне Арагорна, царе Эльдарионе, возникают “орочьи культы”, религия “чёрного древа” - естественная реакция на упадок старого мира. Что за мир это? Саурон - враг тысячелетий - изгнан до конца времён, эльфов почти не осталось на свете, исчезают и гномы. Всё то, что прежде свидетельствовало о присутствии на земле небесных сил (хороших и злых), навсегда увядает вместе с лориенскими мэллонами. Потеряв основу веры (а ведь и кровь королей со временем слабеет), Воссоединённое царство столкнётся с той самой тоской по Эдему, по “старым-добрым” временем. Это тоска изменит дунэдайн, и она же погубит их. Да, на протяжении трёх эпох (за редким исключением) эльфы и дунэдайн не строили храмов, потому что не нуждались в них; в Четвёртую лишь религия заполнит той вакуум, что оставят за собой эльфы, энты и майар. Вера в валар выродится в язычество, вера в Эру (который всегда был дальше, чем Владыки мира) и вовсе исчезнет, чтобы вернутся при Аврааме и Моисее.

   Надеюсь, такой пространный ответ не создал ещё больше вопросов. Что касается других культур - о них скажешь немногое. Первые люди утратили право на долгую жизнь, когда воздвигли храм Морготу. В Нуменоре Саурон воздвиг своему учителю величайший из храмов, где ежедневно приносились жертвы: не для того, чтобы стать сильнее самому, а чтобы ослабить людей и их связь с Эру. Силами Саурона по всему миру процветали такие тёмные культы, почитавшие богом Пустоту, Тьму и Моргота. Чёрные нуменорцы, помешанные на чистоте своей крови, в страхе перед смертью и вырождением наверняка уподобились худшему, что было в Египте. Мир всегда был огромен, и если кто-то решится поразмышлять, какой была религия за горами Орокарни на далёком востоке, или на Тёмном континенте, что южнее Юга - все силы воображения к его услугам. То, что не было описано даже намёками, можно расписать как угодно - и всё равно не пострадает канон. Надеюсь.

Какая роль Эру во властелине колец? Или он ушёл в спячку после Нуменора?
Верно ли, что служение Эру несло свои плоды людям, как в психическом, так и материальном плане, а отвернувшиеся люди Тени теряли благодать Его? В чем подробно это выражалось, если это правда и имеет ли смысл тогда мысль, что монотеизм в Арде куда более "действенный" на смертных, чем в реальности? (умалялось со временем - Арагорн последнее золотое время)

   Роль Эру постоянна и неизменна - он Творец мира, создавший айнур, эльфов и людей. Но даже в пределах христианства существует великое множество мнений о том, что стало с Богом после сотворения мира. Некоторые христианские учения, некогда довольно крупные и влиятельные, трактуют оба Завета с допущением, что Бог навсегда покинул мир сразу после его сотворения. Богомилы, например, считали творцом мира Сатанаила, старшего сына Бога, и все несчастья человечества (Потоп и Вавилонское столпотворение) списывали на его злобу, а не на божественное наказание. Великое множество сект и деноминаций по-своему трактует каждый эпизод божественного вмешательства в Ветхом завете; некоторые просто отвергают Ветхий завет как устаревший. Гностики, манихейцы, анабаптисты - любое из множества течений, веруя в Бога, при этом может отрицать, что это именно он говорил с Моисеем, или что именно он разрушил Содом и Гоморру. Такие трактовки возникали в тяжёлые времена, когда верующие (те же богомилы) нуждались в милосердном боге, не способном на ветхозаветную жестокость. Вообще, противоречие между богом Ветхого и богом Нового завета - это извечное “проблемное место” христианской теологии.

   Исходя из этой сложности, мне тяжело трактовать роль Эру в истории Арды. Пожалуй, его непосредственное участие ограничивается лишь несколькими эпизодами. Сперва он создаёт Песнь, из которой возникает мир; затем населяет его своими Детьми, и в защитники им направляет айнур. Именно айнур, а не Илуватар, уничтожили Нуменор; но, разумеется, с его согласия. Почти все случаи “интервенции” - это интервенция валар и их эмиссаров, с оглядкою на волю Творца. Манвэ опасался стать своевольным, подобно Мелькору, а потому советовался с Эру всегда, когда требовалось вмешаться. Пожалуй, общение Манвэ с Эру - главное средство, каким Эру корректировал происходившие события. Вероятно, со временем Манвэ обратится архангелом Михаилом, и продолжит служить роль посредника между Творцом и Творением.

   Единственное, что было под властью лишь Эру - это жизни людей. Человеческая душа - сложна и необъяснима. В то время, как эльфы ближе всего к валар, люди созданы для особой близости с Эру. Эльфы не могут покинуть мир, и после смерти возвращаются в Валинор; души людей навсегда уходят за пределы мира - видимо, они уходят к Илуватару. На протяжении трёх эпох он несколько раз вмешивался в людскую природу - вернее, излечивал её. Первые люди, как следует из предания Аданэль, в начале люди были бессмертны либо жили очень долго. Но они поддались искушению Мелькора, и воздвигли ему храм, где приносились жертвы; потому Эру отвернулся от них, и людской срок стал коротким - даже короче, чем сейчас. Позднее, в дружбе с эльфами, люди отвоевали себе милость Илуватара. Валар подарили эдайн Нуменор, а Эру - вернул им часть того срока, что им когда-то принадлежал.

   Так что, отвечая на второй вопрос - быть в милости Илуватара действительно выгодно, но лишь отчасти. Эру не способен сделать главного - избавить людей от Первогреха. В христианской мифологии проступок Адама и Евы, поверивших Змею, навсегда испортил человека: даже спустя многие поколения, как бы не стремились мы к добру, в нас обитает и зло. Мифология Толкина совершенно такая же: за то, что первые люди (все до единого!) поклонились Морготу, мы навсегда ему подвластны. Илуватар может лишь единоразово вернуть нам часть утраченного - так, он продлевает срок Элроса, первого короля Нуменора, и Арагорна, но со временем род обоих неизбежно угас. Эру даёт людям новые силы, обновляет их; но не меняет. Со временем, данный создателем “заряд” изнутри сжирает искажение, коснувшееся всего в этом мире.

   С другой стороны, всё не так печально. Эльфы страдают от Искажения куда больше, потому что они тесно связаны с Ардой. Люди, чьи души покидают пределы мира, навсегда становятся свободны. Им не приходится вечность страдать, наблюдая за упадком мира, и они не слабеют вместе с ним, но только крепнут. Именно поэтому смерть - это дар: совершенная, недоступная эльфам свобода жить, как вздумается, и навсегда умереть.

   Таким образом, Эру не даёт ничего нового, но лишь возвращает часть былой благодати (Золотого века, Эдема) тем, кто искупил древнюю вину людей. Если верить Ветхому завету, патриархи иудаизма тоже жили многие века; но по логике мифа, именно столько и должен жить человек. Эру лишь отдаёт избранным то, чем мы все когда-то обладали.

   Что до зримого вмешательство Эру - он полностью полагается на своих валар, и именно они - настоящие боги Арды, предтеча греческого и скандинавского пантеонов. Эру - это божественная искра, создавшая мир, и божественная воля, стоящая за происходящим. Опять же, мы имеем дело не с прямой аналогией бога у христиан, но с его идеалом; во многом, Эру - это Логос либо Маамар, творческое начало, “Слово” и “Мысль”. Толкин был убеждённым католиком, но, не желая быть слишком очевидным, он выписал практически гностический образ Бога.

   Остаётся лишь добавить, что в уже упомянутом предании Аданель, где речь идёт о судьбе и природе человека, есть след удивительного поверья: эдайн Первой эпохи считали, что однажды Илуватар придёт на землю в теле человека, чтобы помочь людям, лишённым поддержки эльфов и валар. Толкин перекидывает мостик с Легендариума на Новый завет, но не на Ветхий; следовательно, всё, что вы можете сказать о роли и поведении христианского Господа, можно отнести и к Илуватару.

P.S. Из-за специфики выпуска - сложной, но необходимой к раскрытию темы (которую я всё ещё не считаю раскрытой), голосование принимает специфический окрас. Как по мне, каждый из этих вопросов заслуживает награды, поскольку даёт крепко призадуматься. А потому, лишь дам малый совет - голосуйте не за тот, на который был дан больший ответ (я просто не мог уделить всем равное время), а за тот, что рождает особые раздумья именно у вас.

Имена Средиземья, часть 1

Как заведено, в перерыве между присланными вами вопросами есть место случайному факультативу, на этот раз посвящённому именам. В виду зачастую скудного материала, мы не можем раскрыть традицию имянаречения у народов Арды. А потому дальнейшее - своего рода “пособие начинающему ролевику”: некоторые замечания по поводу того, как будет звучать средиземное имя в той или иной культуре.

Гномы

   Язык гномов - кхуздул - уникален во многих отношениях. Как и Чёрное наречие (с которым он очень схож), язык гномов был создан единственной персоной - в данном случае, вала-кузнецом Аулэ. Язык этот гномы хранили в строжайшем секрете, и лишь единицы (подобно Келебримбору) могли услышать его. На протяжении веков кхуздул не претерпел изменений, потому что мало использовался в быту и общении: для этого гномы применяли языки людей и эльфов. У кхуздула почти не было диалектов, а потому гномы, рождённые в тысяче километров друг от друга, прекрасно бы друг друга поняли; единственное региональное различие кхуздула заключалось в том, как произносился звук “Р” - либо как в языках эльфах (идентично русской "Р"), либо как у орков (дрожащая "Р").

   Именно на кхуздуле, языке ритуалов и традиции, гном получал своё “настоящее имя”. Мы имеем лишь общее представление о том, как звучал и был устроен кхуздул, многим походивший на древний иврит. Меньше полусотни слов на этом языке достоверно известно, а имён - совсем немного:

   - Азагхал - владыка (“забад”) гномьего королевства Белегост (“Габилгатол”) в Первую эпоху; учитывая родство кхуздула с адунаиком (в котором есть слово “azgara”) и некоторую связь с Чёрным наречием (“Азог”), может означать “Воин”;
   - Фелакгунду - так гномы усвоили имя Фелагунда, правителя Нарготронда (“Нулуккиздин”). Забавным образом, разбив имя на две части - “фелак” и “гунду” (встречается в “Гундабад”), можно трактовать имя как “Каменотёс Подземного чертога” - скорее всего случайность, либо обратная этимология (когда имя с другого языка заимствуется в схожей форме, но с новым смыслом);
   - Гамил Зирак - легендарный кузнец Первой эпохи из Ногрода (“Тумунзахар”). Вероятно, это лишь прозвище гнома, так как переводится либо как “Старое серебро” (из-за седых волос?), либо “Старое острие”;
   - Махал - “Создатель”. Так гномы называют Аулэ, своего творца. (потому что он махал молотом, гы)
   - Таркун либо Шаркун - так гномы называли Гендальфа. Вероятно, означает “[человек] с посохом”. Подозрительно схоже с орочьим словом “шарку” (“старик”), применяемом в том числе к чародеям; к тому же, последнее может происходить от людского корня ZAR, который родственен нуменорскому слову “зигур” (“чародей”). Но это не точно;
 

   Кроме того, выделяются три имени: Мим и его сыновья - Ибун и Кхим. В первом и последнем имени использована долгая “и” (“î”), которая отсутствует в кхуздуле. Следовательно, мы имеем дело либо с диалектом, либо с имена другого языка. Даже догадок о том, что они означают, я не имею (возможно, прозвища - “Отец, Старший и Младший”? - маловероятно).

   Представленных примеров немного, но общее впечатление они создают. Логика имён очень схожа с таковой у скандинавов. Такие имена и прозвища как Арнгейр (“Орлиное копьё”), Рафнсвартр (“Чёрный ворон”), Зигурд (“Страж победы”) и Гудфиннр (“Божественный колдун”) в переводе на кхуздул отлично бы вписались в логику гномьего имянаречения. Это имена силы, имена-амулеты, это отражение личных особенностей носителей и руководство к действию. Остаётся лишь добавить, что нео-кхуздул, специально разработанный Дэвидом Сэйло для экранизации “Властелина Колец”, обладает достаточным багажом, чтобы составить десяток-другой впечатляющий гномьих имён.

   Куда чаще гном известен под именем, которое использует в большом мире. И здесь следует сделать важную оговорку:

   Да, Толкин сконструировал несколько самостоятельных, готовых к применению языков, к тому же снабдив их диалектами и архаизмами. Однако, лишь три языка проработаны достаточно хорошо, чтобы ими пользоваться как они есть; ещё несколько обладают достаточным описанием, чтобы восстановить недостающее. Но в случае большинства мы знаем лишь несколько слов (например, талиска, язык эдайн Первой эпохи) либо не знаем ничего (как в случае с северянами-лоссотами). Для тех языков, чтобы не были проработаны в достаточной степени, Толкин зачастую использовал “заменитель” - реальный, но мёртвый ныне язык, на который как бы переводится язык оригинала. Самы известный пример - рохиррим. На страницах романа они говорят на англо-саксонском - прямом предке современного английского. Альбург, Хорнбург, Айзенгард - эти названия, как и имена многих рохиррим - староанглийские. На самом деле, у рохиррим был свой язык, из которого нам известны лишь редкие примеры. Но о них - позже.

   Отступление было необходимо, чтобы пояснить, почему гномы у Толкина носят имена из скандинавских саг. Когда Толкин писал “Хоббита”, он ещё не видел его частью Легендариума: гномы Эребора не были гномами Сильмариллиона. Все имена он взял из первого стиха Старшей Эдды - “Пророчества Вёльвы” (аллитерация не сохранена):

          “... Мотсогнир там / Сильнейший был создан
          Средь двергов всех / А следом был Дурин;
          Людям подобных / Многих создали
          Двергов на свете / По Дурина слову:

          Ньи и Нити, / Нортри и Сутри,
          Аустри и Вестри, / Альтйоф, Двалин,
          Нар и Наин, / Нипинг, Даин,
          Бифур, Бофур, / Бомбур, Нори,
          Ан и Онар, / Ай, Мьйотвитнир,

          Вигг  и Гандальф, / Виндальф, Траин,
          Тэкк и Торин, / Трор, Вит и Лит,
          Нир и Нират, - / Теперь по порядку -
          Регин и Ратсвит - / Всех назвала.

          Фили, Кили, / Фундин, Нали,
          Хепти, Вили, / Ханнар, Свиур…”

   В дальнейшем давать гномам скандинавские имена стало оправданной традицией. Дело в том, что гномы берут себе имена на языке того народа, рядом с которым живут. Эребор, Железные холмы, Серые и Мглистые горы (т.е. основные поселения гномов после Первой эпохи) опоясывают собой земли, населённые многочисленными северными народами. Для передачи их языков Толкин использовал различные германские языки; язык Дэйла был переведён именно на древнескандинавский. Потому совершенно неудивительно, что гномы берут себя имена из языка, который использует наиболее близкий к ним народ. Один из владык Ногрода Первой эпохи - Наугладур - и вовсе известен под таким эльфийским именем (“Владыка гномов”). Возможно, что имена Мима и его сыновей - лишь заимствование из чужого языка - например, языка восточан.

   Таким образом, всякий, кто подбирает имя своему маленькому гному, имеет ни с чем не сравнимый выбор: кроме собственно кхуздульских имён (нео-кхуздул в помощь, он правда хорош), гном может носить имя практически любого народа, с которым имел счастье познакомиться первым, или который имеет особое значение для его государства/племени/клана. Гном, живущий на востоке, с большей вероятностью возьмёт восточное имя; живущий на севере - северное. Гном, мигрировавший в Умбар, и взявший себе имя на харадрике или адунаике? Почему бы и нет! Средиземье - огромный и живой мир, способный подстроиться под любое обстоятельство.

Айнур

   Ещё один особый случай - “боги” Арды. Валар, майар и примкнувший к ним Шепилов сонм духов, будучи по природе своей нематериальны, в именах (и даже языке!) не нуждаются. Однако, им в конечном итоге пришлось иметь дело с эльфами и людьми, для чего требовалась форма. Приняв зримое обличие, чтобы не травмировать детей Илуватара своей внеземной природой, они создали себе и язык. И так же как и облик - великолепный, величественный и грозный - язык их отражает природу создателей. Даже эльфам он казался чуждым и неприятным, а потому валар говорили с ними на квенья. Лишь немногие эльфы изучали валарин, и некоторые слова, изменяясь, перешли в языки эльфов и людей (например, “мирувор” происходит от валар. “мирубхозэ” - “медовое вино”). Скорее всего, даже кхуздул (а может, и Чёрное наречье) возникли под сильным влиянием валарина: всё таки создатели всех трёх языков - айнур.

   Валарин одним-единственным предложением описал эльфийский летописец Румил, но вы не найдёте описания точнее: “Языки и голоса Валар преисполнены неумолимого и сурового величия, и в то же время быстры и утончённы, рождая звуки, которые нам сложно воспроизвести; а слова их длинны и стремительны, подобные блеску клинков, сорвавшейся в бурю листве и грому обвала в горах.” Это действительно сложный, не поддающийся разбору язык; многие признаки, однако, роднят его с древним вавилонским, а письменность (сарати, предтеча тенгвара) - с санскритом. Вероятно, следуя внутренней мифологии, именно вавилонский и санскрит позднее заимствуют элементы из валарина. Вот так, например, на валаринском сарати (читается он справо-налево) записано “Атарафелун Душаманутан” (“Арда Искажённая”):

Орки и окрестности

   Удивительная деталь, на которую я уже обратил внимание, заключается в лингвистическом сходстве кхуздула и чёрного наречия. Казалось бы, какой тут может быть культурный обмен, когда война между гномами и орками не прекращалась столетиями? Одна из идей, которую Толкин так и не развил, заключается в том, что многие языки мира восходят к валарину через три его диалекта - Аулеанский, Оромеанский и Мелькорин; всё это вариации одного языка, на которые ложатся особенности трёх озаглавленных валар. Согласно раннему Легендариуму, от первого возник кхуздул (что логично), второй сильно повлиял на эльфийские языки, а третий стал основой языка орков, балрогов и драконов Первой эпохи (серьёзно, вы когда-нибудь задумывались, на чём они говорили?). Позднее, идея эта была забыта, и так и не реализована в известных нам работах. Однако, именно Аулэ создал кхуздул для гномов, а Саурон - его ученик. Разве не закономерно, что язык, созданный учеником, повторит многое из языка, созданного учителем? - для это даже не нужен общий аулеанский прото-язык.

   Саурон, великий кузнец и обольститель, мечтал стать великим во всём. Он создал Чёрное наречие, чтобы удовлетворить свою жажду к творению, но так как ему не под силу было сотворить собственную расу, он вручил изобретение своим слугам - оркам и троллям, а также людям на службе у Властелина Колец. Видение Саурона заключалось в идеально устроенном мире, где всё будет твориться к всеобщему благу покорённых рабов; видимо, он представлял Чёрное наречие как всеобщий язык нового миропорядка.

   Только вот орки… дабы не обидеть орколюбов, назову их “лингвистически некомпетентными”. Для Толкина возможность творить и использовать язык - важнейшее качество живой души. Орки, чьи души (если они вообще были) пребывали в изрубленном, извращённом состоянии, с трудом поддержали инициативу начальства. Вместо того, чтобы заговорить на Чёрном наречии, они понахватали из него множество слов, и с исключительно орочьим изяществом поместили в ту какафонию звука, что называют орочьими языками - остатки той речи, которую создал для них Моргот (да, в мире творца языков Толкина каждый второй - творец языков).

   Никакого общего языка у орков, как понимаете, не было; на самом деле, их неудачи на военном поприще совершенно понятны тем, кто представит себе войско полу-зверей, говорящих на сотнях диалектов; однако, Чёрное наречие и воля Саурона справлялись с тем, чтобы это не приводило к полному разброду. Большая часть орочьих слов - заимствования из других языков, причём заимствования совершенно хаотичные и зачастую трудноузнаваемые. Например, слово для обозначения нолдор - “голог” - это искажённое синдаринское “голод”. Человек, который взялся изучать орочью лингвистику, превратился бы вскоре в безумного Аль-Хазреда. Уже упомянутый Дэвид Сэйло, однако, взялся за этот труд, и для трилогии “Хоббит” составил грамотный словарь нео-оркского языка. К ознакомлению рекомендую.

   Почти любое орочье имя на одном из их множества языков будет достаточно простым (если не сказать примитивным) именем-характеристикой - “сильный”, “глупый”, “высокий”, “убийца”, “охотник” и т.д. Точных примеров быть не может, потому что Толкин не занимался разбором Чёрного наречия из-за трудно скрываемого отвращения - так, словно это и вправду древний язык орков. Мы даже не знаем, как наверняка переводится фраза из “Властелина Колец”; Толкин отмечает, что не хотел бы переводить её, так как такие слова ему претят, и больше подходят не его трудам, а “тому, что сегодня принято называть высокой литературой”.

   Чёрное наречие устроено куда как стройнее, и по немногим артефактам можно довольно правдоподобно восстановить его структуру (опять же, обращайтесь к Дэвиду Сэйло - мировой человек в вопросах лингвистики). К тому же, Чёрное наречие может иметь некоторые связи с хурритским языком, который в свою очередь имеет историческую (но не лингвистическую) связь с уже упомянутым древним вавилонским, возможным прототипом валарина. От валарина же (то ли через мелькорин, то ли напрямую) Чёрное наречие заимствует целые слова: взять хотя бы прославленное “назг” (“кольцо”), восходящее (предположительно!) к валаринскому “нашкад” (из “Маханашкад” - “Кольцо Судьбы”).  

   Вот лишь некоторые примеры имён, орочьих либо на Чёрном наречии:

   - Азог - вероятно, имя на Чёрном наречии. Как уже было сказано, может восходить к общему с адунаиком корню, связанному с оружием и войной (т.е. “Воин”);
   - Больг - пример имени, взятого, вероятно, из чужого языка (возможно, людского). Скорее всего означает “сильный”;
   - Балкмег - пример орочьего имени на эльфийском (гномском) языке; его квенийский аналог - Малькамектэ (“Злое сердце”). Другой пример - Луг (“Змей”);
   - Гольфимбул - иной пример, когда орк получает имя на языке людей, в данном случае - языке северян Дэйла (т.е. древнескандинавском), с примерным значением “Великий [Гольф]” (да, это шутка про игру в гольф, и Толкину она в какой-то момент так надоела, что в планируемом переиздании “Хоббита” (которое так и не вышло), он переименовывался в Гульфимбула, а история переделывалась из сказки в эпос);
   - Лугдуш - чисто орочье имя. Первый элемент - орочье слово “луг” (“крепость”), как в “Лугбурц” (“Чёрная крепость”).
   - Кхамул - единственный из назгул, названный по имени. Значение неизвестно, но доставляет;
   - Шарку - уже упомянутое прозвище Сарумана среди орков (“старик”).

   Другие примеры орочьих имён из книг (дополнение (Ч) у имён из черновиков):

   Гаш (Ч), Горбаг, Гришнак, Лагдуф, Лугдуш (Ч), Лугхорн (допускаю заимствование из языка рохиррим), Маухур, Музгаш, Наглур (Ч), Радбуг, Шаграм (Ч), Шаграт, Уфтак, Углук, Ягул (Ч), Заглун (Ч)... Надеюсь, общую суть вы уловили.

   В конечном итоге, следует понимать, что Толкин создавал орочьи языки и Чёрное наречие из одного единственного побуждения - привнести в свой мир язык, который будет звучать грубо и неприятно. Поэтому, кроме как обращаясь к списку известных орочьих имён, можно просто имитировать то ощущение, которое возникает у носителя индоевропейского языка от знакомства с этими именами. Есть одно простое правило - орочьи вожди и люди, служащие Саурону, чаще берут себе имена на Чёрном наречии; простые орки - носят свои орочьи “клички”. Имена на других языках, особенно языках людей, тоже отлично подойдут - лишь бы смысл был пострашнее, да звучание погаже. В конце-концов, само слово “орк” означает ничто иное как “бугимен”, ночную страшилку для детей.

Hic sunt dracones

   Ещё один народ с собственным языком и культурой сюда не влезет, а потому самое время обратиться к тем, кто известен лишь под шестью именами - драконам.

   Дракон в представлении не нуждается - это образ настолько древний и повсеместный, что мы принимаем его с раннего детства. Сказки, легенды и мифы, фентези и фантастика, народный фольклор и множество пословиц и поговорок, вошедших во многие языки, связаны с этими удивительными, падкими на золото тварями. Дракон - это архетип жадности, силы и зла, смерти и неизбежного рока; на многих средневековых картах, желая отметить дикую и незаселённую область, писали “hic sunt dracones” - “тут обитают драконы”. Обрушив свою мощь на тот или иной народ, столкнувшись с тем или иным героем, они навсегда входят в народную память: как правило, под каким-нибудь грозным именем. Лично для меня, нет дракона значимей Фафнира, хотя и Змея-Горыныча забывать не стоит.

   Смауг - самый известный дракон, во многом потому, что принадлежит к числу последних. Его атака на Эребор послужила началом великих и далеко идущих событий, а его имя известно теперь миллионам. Смаугом его назвали люди Дэйла (вернее, выжившие жители города), а следовательно, это перевод оригинального дэйлского имени на древнегерманский лад. “Смауг” родственно имени “Смеагол” и слову “смиал” (так называются прославленные землянки хоббитов) - все они восходят к общему корню, означающему “прорываться сквозь землю”, “зарываться” или “закапываться”. Таким образом, Смауг, засевший в руинах Эребора - это “Закопавшийся”, в переносном смысле - “Червь”. Его имя на языке Дэйла (настоящем, а не адаптированном) - Трагу (в свою очередь, Смеагол - это “Трахальд”, а смиал - “тран” либо “трахан” ( ͡° ͜ʖ ͡°) ).

   - Ската - за несколько веков до Смауга этот северный змей напал на гномов и разграбил их богатства (либо согнал орков с уже захваченного золота); за что, однако, вскоре поплатился, погибнув от руки Фрама, предка рохиррим. Так как язык рохиррим и их предков - эотеода - передаётся посредством англо-саксонского, к нему имя “Ската” и принадлежит (“обидчик”, “враг”, “захватчик”, "вор");
   - Глаурунг - первый из драконов, чьё имя (на квенья) вероятно значит “Золотой блеск”;
   - Анкалагон - величайший из драконов (силой и размерами), что в агонии разрушил вулканические пики Тангородрим. Его синдаринское имя означает либо “Несущиеся челюсти”, либо “Кусачая буря”. В переводе на англо-саксонский он назван Анддрака (“Враг-дракон”);
   - Гостир - дракон на службе у Моргота, о котором известно лишь имя. Вероятно, означает “чудовищный взгляд” либо “ужасный блеск”;
   - Хризофилакс Дивэс - я не мог не добавить это милое создание, дракона из повести “Фермер Джайлс из Хэма”. Не будучи частью “Легендариума” (действие повести разворачиваются где-то в средневековой Британии), повесть эта, однако, слишком хороша, чтобы её не вспомнить. Дракон здесь - не злой, а скорее вредный. Его имя - смесь греческого с латынью, и означает "Богатый Хранитель Золота".

   Таким образом, как и в случае с предыдущими историями (поверьте, в будущем закономерность будет другая), можно дать своему змею имя на любом языке и наречии Средиземья; обыкновенно, дракон становится известен под тем именем, что получил от своих первых жертв. А учитывая, что после первого же успеха дракон впадает в длительную и самодовольную спячку, он, скорее всего, окружение не сменит. Следовательно, дракон, живущий на севере, будет носить северное имя; дракон, живущий на юге - южное.

   И только дракон, поселившийся посреди Британии, достоин нести потрясное греко-латинское имя.

Даже не знаю, в какой момент небольшие ответы превратились в нынешнего гик-левиафана. Однако, ответы снова здесь, и пошёл ли размер в пользу - решать вам. Скажу лишь, что сами вопросы становятся всё острее и интересней, и отвечать на них - немалое удовольствие (поэтому шлите, шлите ещё! Больше вопросов богу вопросов!). На этот раз, чтобы избежать непомерных размеров выпуска, тем всего три - но зато все они конкурсные!

Итак:

     - Каков размер Минас Тирита?

     - Почему Саурон боялся Арагорна?

     - Был ли в Средиземье расизм?

Каков размер Минас Тирита? С каким современным городом можно его сравнить?

   Однажды, подсчитывая население Гондора в конце Третьей эпохи, я отметил, что в Минас Тирите проживает не более 50 000 человек; скорее всего, их было и вполовину меньше, но примерно столько жителей (вместе с многими беженцами) город мог прокормить во время войны. По нынешним меркам - не столь уж много, но много ли было мегаполисов в древности? Рим, Константинополь и Багдад можно сравнить с Осгилиатом на пике могущества Гондора, но в конце Третьей эпохи крупнейший город известного Средиземья - Минас Тирит - своими ~50 тысячами сравним с Лондоном, Парижем или Господином Великим Новгородом на исходе Средних веков, хотя вдвое уступает Венеции.  

   Такое население поддержать непросто, и лишь промышленная революция 18-19 веков приведёт города Европы к тому стремительному росту, последствия которого мы наблюдаем сегодня. В Гондоре же, по понятным причинам, крестьяне всё так же составляют основную часть населения, возделывают почву и приносят часть урожая в казну. В других краях им и вовсе не на кого работать, кроме как на себя, свою общину, да проходящих торговцев. Дело в том, что за пределами Гондора, Дэйла, Рохана и иных островков государственной власти, почти нигде не существует сколько нибудь централизованного управления, а следовательно - нет перераспределения ресурсов, необходимого для роста политических центров. Попросту говоря, будь на севере государство, сопоставимое с Гондором, то и там бы крестьянский труд произвёл на свет процветающий, многолюдный город. Если бы хоббиты не были столь обособлены, а мэр (избираемый правитель хоббитов) имел реальную власть, то Мишель Дэльвинг вполне мог вырасти во что-то большее, нежели каменную деревню. Затем, с развитием ремёсел, это привело бы к возникновению выраженной городской прослойки - более богатых, образованных и амбициозных - которая и свершила бы ту самую “революцию”, обрекая Шир на погибель индустриализации.

   Почему Гондор, сильнейшее и наиболее развитое из государств конца Третьей эпохи, мог поддержать лишь единственный крупный город, да и тот - уступающий былой столице (~50 тыс. Минас Тирита против ~ 500 000 Осгилиата)? Как следует из ранее сказанного, города растут по мере становления центральной власти, которая, в свою очередь, возникает (в том числе!) для перераспределения избытков. Первые чиновники появились в тот день, когда древняя община произвела больше, чем могла съесть: требовался человек (особенно мудрый и опытный), который мог бы найти избытку справедливое применение (кроме того, разумеется, власть рождалась и среди служителей культа - первые правители почти всегда были жрецами). В результате, кому то доставалось больше за то, что они защищали племя (так появилась прослойка воинов-аристократов), кому-то - за выполнение особо важных, культовых задач (так возникло раннее жречество), а кто-то просто делился со своими близкими и отсыпал побольше зерна себе (так возникла коррупция). Избыток обеспечивал стабильный рост племени, и со временем, когда начались контакты с другими племенами, торговля превратила избыток в конвертируемый продукт: зерно можно было обменять на камень, древесину, кожу, ткани, металлы… По мере того, как древний “чиновник” концентрировал в своих руках всё больше административной, военной и религиозной власти (располагая и запугивая жрецов и воинов), а трудились под его началом всё больше и больше крестьян (не только за счёт естественного прироста, но и путём экспансии, рабства или наёмного труда), община вырастала в первые поселения, обнесённые стенами, а в пределах этих стен воздвигались зиккураты и святилища, возникали древнейшие ремёсла, рождались государства. Первые цивилизации возникли в землях Плодородного полумесяца - не берегах Тигра, Евфрата и Нила - у вод Инда и Ганга, вдоль Жёлтой реки. Логика такого развития проста: чем плодороднее почва - тем больше избыток; большой избыток приводит к развитию централизованной власти, а та, в свою очередь, к ещё большему избытку; наконец, возникает концепция власти, необходимость в правителе; рождается государство. Упадок централизованной власти, следовательно, приводит к упадку городов: когда Рим пал, потребовалось ещё пять сотен лет, чтобы немногие города Европы достигли того, какими были многочисленные города Римской империи.

   Это отступление к курсу 5 класса по истории было необходимым, чтобы пояснить роль Минас Тирита в мире Средиземья конца Третьей эпохи. Гондор кажется величественным и несокрушимым тем, кто никогда не видел его прежнего величия. Глубокий кризис сопровождает позднюю историю королевства, и предсказать его можно было ещё во времена гражданской войны. Регионы Гондора (“провинции”, если прибегнуть к римскому термину) верны столице лишь на словах, и даже в час войны не каждый высылает на Пеленнор ополчение. Чем дальше от Минас Тирита - тем больший разрыв. Несмотря на то, что земли Гондора плодородны и велики, лишь малая их часть вообще возделывается; но и остальное не всегда доходит до казны, оседая у губернаторов и наместников. Западная окраина принадлежит Гондору лишь на словах, а на деле - это дикий, едва ли обитаемый край. Гондор последних наместников - эталонный пример увядающей империи: утратив власть над регионами во время кризиса, и не имея воли восстановить эту власть, центр пребывает в упадке. Лишь с возвращением сильной власти (“обещанного Короля”) связаны надежды на спасение и второй расцвет. Не забывайте, что Толкин был консерватором и монархистом.

   Таким образом, Минас Тирит и не должен быть мегаполисом, каким был Осгилиат - время не то, да и не для этого крепость строилась. Сперва это была лишь цитадель, сестра-близнец Минас Итиль; в дни королей она служила летней резиденцией (позднее зелёные поля Пеленнора, где так любили прогуливаться аристократы, станут важным источником пищи для осаждённой страны). Лишь с упадком Осгилиата и падением Минас Итиль королевский двор оказался в западной цитадели; но основное население Гондора - крестьяне - жили в провинциях юга, куда до времени не добиралась война, а климат был более расположен к труду. Не более 50 тыс. - оценка приблизительная, но близкая к истине. В конце концов, она включает в себя пятьдесят тысяч и один вариант (если не считать полуросликов), так что имеет право на жизнь. По нынешним меркам, 50 000 - это очень мало, но до наступления Новых времён - более чем внушительно.

   P.S. И лишь поставив точку, воспалённый Толкином мозг допустил мысль, что речь шла о физических размерах города - его площади, высоте и т.д. Единственная характеристика, которую Толкин даёт в связи с его размерами, определяет разницу между каждым ярусом в 100 футов (ок. 30 метров), следовательно высота города (не считая башни Эктелиона) - 700 футов (ок. 213 метров). Сравнив между собой два рисунка Толкина - изображения Минас Тирита и Цитадели - Карен Уинн Фонстад соотнесла диаметр башни Эктелиона (ок. 150 футов ~ 45 метров) с диаметром первого яруса, и выдала приблизительную цифру - 3100 футов (ок. 944 метров). В экранизации диаметр первого яруса ещё больше - 3960 футов (ок. 1200 метров), т.е. больше километра!

   Если именно это подразумевал вопрошающий, то прошу простить меня, что занял отведённое место иному рассуждению (надеюсь, не менее любопытному).

Известно, что Саурон явно боялся Арагорна, считая, что он завладел Кольцом. Однако, до этого нас постоянно заверяли в том, что Кольцо никогда не предаст своего настоящего хозяина, и любые попытки завладеть им будут обречены на возвращение к истинному владельцу. Не значит ли это, что даже сам Саурон не был до конца уверен в своём творении, раз боялся, что Кольцо может предать даже Его, найдя кого-то более достойного и могущественного? И не может ли это значить, что привязанность Кольца к его создателю и правда преувеличена? В конце концов, никто окромя Исильдура и двух с половиной хоббитов больше не пытался его использовать в страхе перед неизвестно чем.

   Этот вопрос очень долго пылился на дне нашего списка. Не желая обидеть вопрошающего, я всякий раз брался за него, но не находил, что сказать. Ответ казался мне слишком простым и очевидным. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что ответ и не должен быть простынёй текста. Наверное, я просто привык к простыням текста.

   Напомню одно положение, которое я тут и там подчёркивал: Саурон - доведённый до абсолюта тиран, наделённый абсолютной властью и воплотивший своё могущество в абсолютном артефакте - Кольце Всевластия. Взгляните на любого тирана, которого знала история, и вы поймёте, что всех их съедал неумолимый страх расстаться с властью. Лишь раз вкусив её во всей полноте, уже не можешь отказаться от второго укуса.

   Государственное устройство римлян строилось, до определённой поры, на идеи недопущения человека к нераздельной власти. Даже консулов - высших должностных лиц, по факту лидеров республики - всегда было двое, и правили они лишь по году. Но римляне не пережили многие века, если бы не заметили, что в тяжёлый час демократия не работает: для чрезвычайной ситуации один из консулов наделялся всей полнотой власти “во спасение Республики”. И, стоило угрозе исчезнуть, спаситель республики становился её страшнейшим врагом. Сулла, избранный однажды диктатором, не захотел отдавать титул до самой смерти. Цезарь, величайший из сынов Рима, по завершению гражданской войны пожелал и дальше возглавлять республику - единолично. Другие сыновья Рима убили Цезаря, потому что больше всего боялись прихода нового царя.

   Не все были так прозорливы, как римляне (да и те не спасли свою страну от тирании). На протяжении истории почти каждый народ породил на свет во всяком случае одного диктатора. И их опыт, богатый и разнообразный, показывает нам, что сколь благородными бы ни были их цели в начале, рано или поздно лишь один мотив остаётся в их сердце - страх расстаться с властью. Даже добрый и честный человек, случайным образом угодив на трон, вынужден будет, чтобы выжить и спасти государство, ожесточиться и стать хитрее. Но чем дольше правишь, тем больше притупляется взгляд: однажды, глядя в зеркало, правитель и сам поверит в то, что является мессией, спасителем, единственной надеждой своего народа.

   Саурон верил, в конце своего пути, что все судьбы Средиземья сходятся на нём; вероятно, он ставил себя даже выше своего недалёкого хозяина. Почему он, бог во плоти, кому подчиняется половина мира, и кому скоро подчинится другая, боялся одного единственного человека?

   Во-первых, замечу, что он и вправду боялся - об этом прямо сообщается на страницах романа, в письмах, черновиках… Казалось бы, бояться Гендальфа или Сарумана ему куда как уместнее? Их он, впрочем, вполне разумно опасался, пытаясь столкнуть между собой и постоянно держа на прицеле. Но вместо того, чтобы ставить себя наравне с майар, он противостоит человеку, пускай из благородного рода - разве это рационально?

   Дело в том, что когда речь заходит о главном страхе тирана - страхе за власть - тут нет места рациональному. Вместо того, чтобы обратить внимание на реальные донесения, проверить своего союзника Сарумана или выждать лучшего момента для атаки, он дрожит от тени Немезиды, и всюду ему видятся тревожные знамения. Сперва он узнаёт, что объявился наследник Исильдура: того самого Исильдура, обыкновенного человека, который однажды оборвал правление майа! В руках у него перекованный меч - тот самый, которым было отсечено Кольцо. Позднее его признают Королём мёртвые - самые беспристрастные из участников этих событий.

   Подобное мышление можно встретить во многих преданиях о греческих, персидских и шумерских тиранах, в сказаниях Китая и Индии. Перед своим падением тиран всегда видит страшные тени и грозные предзнаменования, ему мерещатся заговоры там, где их нет. Зачастую, страх падения и становится его причиной: вот ведь и Саурон поспешил, потому что больше всего боялся не того, что кто-то уничтожит Кольцо или что Гендальф с Саруманом пожелают им воспользоваться, а что Кольцо окажется в руках его Немезиды - Арагорна. Даже без Кольца владыка дунэдайн вызывал в нём необъяснимый, панический страх, а после битвы на Пеленноре он и вовсе убеждается в том, что Арагорн (за спиной которого стоит манипулятор Гендальф, за спиной которого стоят валар, за спиной которых стоит ZOG) не сумел бы достигнуть всего этого без помощи Кольца. Это, кстати, говорит о том, что у Кольца действительно была немалая свобода, раз даже его создатель боялся измены.

   Мог ли Арагорн и вправду воспользоваться Кольцом - вопрос спорный. Мне всё же кажется, что история Арагорна совсем не об этом, но сам факт того, что, испытав тягу к Кольцу, он сумел Его отвергнуть (что с трудом давалось даже Гендальфу и Галадриэль) - говорит многое об этом человеке, величайшем из людей, в чьих жилах есть кровь и эльфов, и майар.

   Меж тем, полотно текста и вышло.

Раз вопросы Вы любите. "Большой эльфийский вопрос и его окончательное решение". У меня сложилось впечатление, что "фракции" эльфов друг друга недолюбливают. Эльфы, не уходившие на Запад, прохладно относятся к нолдор? В то же время, в фильме (в книге такого места не помню) Трандуил отобрал у Торина меч из Гондолина со словами, что это меч выковал его народ. Лукавит? Где Трандуил и где Гондолин. Захотел меч или встать в ряд с Владыками нолдор? (часть вопроса я опущу, так он выходит за рамки единственной темы; но постараюсь ответить позднее)

   Я позволю себе совместить этот вопрос с другим, не подписанным:

Был ли расизм в Средиземье?

   В каком-то смысле, сама постановка этого вопроса отвечает на первый. Сам Толкин был свободен от множества предрассудков, что замутнили умы многих его современников. И хотя нередко критики обвиняли его в неосознанном, “латентном” расизме, выраженном на страницах “Властелина Колец”, сам Толкин довольно резко отзывался об антисемитах, расистах и всякого рода супрематистах. Возможно, благотворную роль сыграло его детство в Южной Африке; но скорее, причина тому в обыкновенных благодетелях, христианских и общечеловеческих, что были свойственну Толкину всю его жизнь.

   Однако, в описанном им мире та или иная форма ксенофобии свойственна почти каждому народу; но Толкин ли тому виной? Пожалуй, он довольно реалистичен, когда даже миролюбивые хоббиты у него на дух не переносят “чужаков”. В мире Толкина почти нет идеологического расизма - т.е. ненависти к чужой расе, культивируемой в обществе и диктующей отношения с окружающим миром. Единственный настоящий расист в Третью эпоху - это Саурон, стремящийся уничтожить эльфов и нуменорцев, и потому воспитывающий в своих подданных страх и ненависть к ним. Можно ли в данному случае называть расистами в современном смысле эльфов или людей, которые за все Три эпохи видели лишь орков-убийц, но ни разу - орков-фермеров? Орки же не только ненавидят окружающих, но и между собой пребывают в постоянной вражде: более слабых они презирают и всячески унижают, пока не встретят на своём пути орка посильнее. Особенно выделяются урук-хай, которые всех орков без разбора считают “снага” (т.е. “рабами”), и лишь себя - совершенными солдатами. Это результат многовекового существования их расы, состоящего лишь из войны и смерти.

   Нуменорцы, прибыв к берегам Средиземья, сверху-вниз смотрели на “дикарей”, населявших континент. Сперва это проявлялось в их желании быть заступниками, защитить и направить; позднее кооперация перешла в покорение. Несмотря на то, что обитатели будущего Гондора были их далёкой роднёй, нуменорцы принижали их за смуглую кожу и чужой язык. Целые культуры исчезли, смешавшись с дунэдайн или погибнув, а сами аборигены боялись и ненавидели нуменорцев, считая их морскими демонами. Позднее дунэдайн всеми силами избегали кровосмешения с иными народами, считая, что это умалит их высокую кровь, и приведёт к упадку культуры. Нежелание принимать королём Эльдакара, чей матерью была северянка, стало причиной гражданской войны, в которой, ироничным образом, и сгинул цвет дунэдайн.

   Такое отношение к себе, однако, не мешало северянам считать себя самыми чистокровными из всех аборигенов Средиземья. Они полагали, что ближе других к дунэдайн, из чего рождалось их высокомерное обращение с родичами-дунландцами, соседями-восточанами и маленьким народом другу. Восточане же, напару с южанами, подгоняемые древними обидами и речами Саурона, питали презрение к гондорцам и северянам, считая последних придворными псами Гондора. Несмотря на это, и среди южан, подвергнувшихся сильному влиянию нуменорцев, “высшим народом” считались те, в ком было больше западной крови.

   Всё это - отличный пример того, как возникает ненависть между народами, переходящая порой в то, что мы называем расизмом. Ещё один прекрасный пример - уже упомянутые дунландцы, некогда обитавшие на земле Каленардон. Когда Гондор был спасён от вторжения восточан силами рохиррим, последние получили Каленардон в вечное пользование как благодарность наместника. Образовав там королевство Рохан, рохиррим изгнали дунландцев с их древней земли, потому что считали дикарями. Представьте, что может стоять за такой пометкой в исторической хронике: народ, живший тут столетиями, бросает в спешке дома, спасая свои жизни. Одно единственное решение определяет судьбу народов: дунландцы становятся злейшими врагами Рохана, и жестоко мстят ему позднее, почти завоевав страну при короле Хельме, и помогая Саруману в конце Третьей эпохи. Каждый, кто считает мир Толкина чёрно-белым, пускай внимательно рассмотрит каждый из предложенных примеров.

   А знаете ли вы, что стало с народом други, который жил в лесах на всём протяжении от моря до Андуина? Рохиррим, народ героев и верный союзник Гондора, преследовали друэдайн, как сказано, “без особых причин”, ведь те, как и дунландцы, казались им дикарями. Уничтожение маленького народа было почти что спортом, сравнимым с охотой. Когда пыль улеглась, осталось лишь одно известное место в мире, где обитают други. Но, в отличии от дунландцев, они никогда не мстили; более того, во время Войны Кольца именно други провели рохиррим к Минас Тириту, в обход вражеского фланга. Возможно, они и не помнили уже о случившимся, хотя ведь могли лучшим образом отомстить, заведя короля и его войско в ловушку! Но они не стали, и мне кажется, что причина в самих другах. Сравните враждебную, нацеленную на войну ксенофобию между народами бывшей Югославии, ставшую причиной кровавой гражданской войны, с ксенофобией европейских колонизаторов против индейцев северной Америки: первые вырезают друг друга по старым счетам, вторые терпят лишения, но не собираются жестоко мстить.

   Все так или иначе подвержены этому, если они не святые и не идеальные. Неидеальны и эльфы, которые хоть и ближе валар, но слишком отстранены от мира. Когда многие беды человека исходят от его полной свободы, и однажды он умрёт чтобы никогда не возвращаться, то удел эльфов - быть прикованными к миру, который с каждым веков всё меньше подходит для них. Там, где мы видим поступь веков и призрак прогресса, эльфы видят угасание и тлен. Чрезвычайно одарённые от природы, они совершенствуются на протяжении вечности, пока ими не одолевает нестерпимая тоска - и тогда они уходят в страну радости. Разве они могут, даже в теории, смотреть на нас иначе, нежели отстранённо? Представьте, что эльф взглянул на вас: вы проживёте после этого долгую жизнь, а он ощутит лишь мгновение. Эльфы столетия сражались против Моргота, затем воевали с Сауроном, чтобы обезопасить в том числе и людей, но они вновь и вновь наблюдали, как люди идут по пути зла, потому что имеют истинную свободу выбора. Да, эльф может послужить тёмным делам Моргота, но лишь опосредственно, потому что сама природа эльфов противоречит союзу со злу. Вспомните любого эльфа, свершившего злодеяния - разве природа их падения не подобна падению Моргота? Как и тёмный вала, Феанор принёс в мир зло из-за своего невероятного таланта, из-за того, что способности его значительно превосходили ту роль, что ему отвели. Во многом, это относится ко всей эльфийской расе - они слишком умны, сильны, величественны статью и волей, слишком на многое способны, но! - их роль в этом мире ограничена, так так мир обещан людям. Эльфы редко переходят к открытой вражде, но они смотрят на людей с опаской и разочарованием, потому что не могут нас понять. Им не понять, что такое смерть, что такое настоящий выбор, и что значит быть между Эру и Морготом. Эльфы никогда не были между, потому что они всегда были с валар. Вечная борьба человеческой души - между Раем и Адом - им недоступна, и потому они так холодны к нам.

   Почему же подобный холодок существует и среди племён эльфов? Теория отличительности гласит, что “каждый определяет себя при помощи того, что отличает его от других в данных обстоятельствах”. Перефразируя знаменитый отрывок про женщину-психолога, отвечу так:

   Эльф-синда в окружении нолдор будет думать о себе как о синда. Эльф-синда в окружении гномов будет думать о себе как об эльфе.

О том, почему Сталин - не Саурон, и почему Толкин - не фэнтези

Моих рассуждений тут не было чуть ли не полгода, а между тем у Каминного зала 130 подписчиков. Спасибо вам, и особенно - за вопросы и отклик. Задавая первые, вы даёте мне заниматься одним из любимых дел, и всякий раз я сам что-то новое узнаю о творении Толкина. Появляясь в комментариях, вызывая дискуссии и споры, вы доказываете, что это действительно что-то значит.

Прежде, чем вернуться к привычному формату “вопрос-полотно ответов” (или не совсем привычному; в любом случае - вопросы как всегда принимаются здесь), я решил сделать нечто совершенно другое. Формально, нижеследующий текст - это попытка ответить на два особенных вопроса. На деле, это ещё и прощупывание почвы: приемлем ли читателю такой формат.

Покончив с предисловием, обратимся к вопросам:

     1) “Мордор - это аллюзия на СССР?” - и множество иных, подобного содержания;
     2) “Что такое мифопоэзия?” - присланный глубоко мною уважаемым человеком, вопрос этот был куда длиннее, но суть его сводится к этому.

   Оказалось, что вопросы эти в моей голове парадоксальным образом связаны. Я, сколь не пытался, не смог их разделить. Лишь для удобства повествования (всё равно довольно спутанного) мы начнём с первого в списке, обратив его позднее во второй.

   Должен заметить, что тут есть два подхода. Первый - исключительно объективный, основанный на словах и заметках самого Толкина; второй же - более условный, с попыткою проследить скрытые (возможно, и от самого автора) аналогии, или, во всяком случае, заметить любопытные, но случайные совпадения. И хотя я сам предпочёл бы ограничиться первым, но читатель неизбежно подразумевает второе: на такого рода спекуляции всегда есть интерес.

   Вопрос этот, в том или ином виде, задавали Толкину при жизни достаточно часто, чтобы в очередное издание Властелина Колец он включил вынужденное предисловие. Вкратце его суть сводится к следующему: никакой связи между современными автору событиями и его произведением нет и не будет; Властелин Колец - ни в коем случае не аллегория, и аллегорий в себя, по большей части, не включает. Чтобы наглядно это доказать, Толкин предоставляет нам краткое содержание романа, каким бы тот был, окажись он основан на событиях середины двадцатого века. В письмах и иных источниках он неоднократно подчёркивает, что не срисовал Чёрную страну на востоке с Советской империи Сталина. На Востоке, как он справедливо замечает, враг находился не всегда: Древние дни омрачало владычество Моргота на Севере, на севере же располагался Ангмар; были Умбар и харадрим на Юге, то воевавшие с Гондором, то заключающие перемирия; даже Запад бывал источником зла - в священном Валиноре поднял восстание и убивал сородичей Феанор, и западная империя Нуменор (без особой помощи Врага) привела себя к Падению и посеяла в мире противоречивое наследие. Никакой зацикленности на том, чтобы ставить Врага к востоку от основных событий, у Толкина, как мы видим, нет.

   Следует понимать, что на страницах Властелина Колец Саурон предстаёт перед нами не тем сложным, разносторонним персонажем, каким он будет затем в Сильмариллионе и многочисленных сказаниях первых двух Эпох. Властелин Колец - это героический эпос, сосредоточенный не на историчности фактов, не на пересказе всего и вся, но на тернистом пути и великом подвиге героев. В былые времена, до торжества модерна, жанр диктовал соответствующую атрибутику: какой нуар без роковой женщины? Когда речь идёт о героическом, то противник предстаёт по большей части обезличенным (враждебные соседи бургундов в Песни о Нибелунгах, коих сотнями убивал Зигфрид; полчища печенегов в русских былинах), а стоящие во главе злодеи - зачастую, персонификация абстрактного или коллективного (Грендель и его мать в Беовульфе, как воплощение всего злого и противочеловеческого; дракон как воплощение людского порока и сил природы, неизбежности смерти - там же и в Песни; в последней также Атилла, а в латышском эпосе Лачплесис - Чёрный рыцарь, самый страшный среди иноземных захватчиков-немцев). Такой жанр не будет вдаваться в мотивацию и чувства врага (для этого есть иные жанры), потому что задача противника здесь - раскрыть в противостоянии добродетели героя и ценности представленной им культуры.

   Это, кстати, и ведёт к тому, почему я, как и многие исследователи Толкина, не считаю его произведения относимыми к фентези: как и всякая мифопоэзия (т.е., попросту говоря, сотворённый миф), история Средиземья и окрестностей действует по сугубо легендарным, мифологическим законам мира и повествования, не привнося слишком много из современной литературы. Задача мифа - продолжение культурной традиции, сохранение традиций в форме легенды, слепок мировоззрения целого народа. Толкин сам пишет, что мир его книг отличается от мира реального, где зачастую речь лишь о разных степенях зла (о чём, во многом, и пишут современные фантасты). Миф и мифопоэзия говорят о Добре и Зле, обращаются не к реальности, а к метафизике нашего существования, к исконным причинам и сокровенному смыслу Бытия. Мартин, Сальваторе, Уэйс и Хикмен, Джордан, Сапковский и многие другие - все они пишут наш с вами мир в фантастических декорациях, задаются вопросами власти, долга, чести, неотвратимости зла, любви и судьбы человеческой. Всё это, несомненно, очень важные вопросы, и в мифах они тоже находят своё отражение; но протагонист фентези, зачастую - антигерой, в то время как герой мифа всегда предстаёт культурным идеалом, образцом человека как такового, как величайший благодетель общества, зачастую как законотворец (Прометей, Гильгамеш, Моисей, Мухаммад и т.д.). Главный герой Властелина Колец, с точки зрения Средиземья - Арагорн, обещанный государь. Фокус на Фродо и Сэме обусловлен тем простым фактом, что именно им принадлежит авторство, но фокус это будет смещаться для гондорца (и наверняка смещался со временем) на то, что важно для его культуры/цивилизации - образе Короля.

   Не самая корректная аллегория, но всё же хочу отослать к трилогии “Хоббит” Питера Джексона - вернее к фокусу повествования. Акцент смещён с полу-детского на более соответствующий “Властелину Колец”. Почему Джексон сделал так - вопрос отдельный, но мне видится, что он не так уж далёк от истины. Дело в том, что “Хоббит” Джона Рональда Руэла Толкина, найти который вы можете в любом книжном магазине и почти каждой библиотеке города (во всяком случае, так обстоит дело в моей стране), представляет собой не оригинальный труд Бильбо, а скорее хоббичий фольклор. Бильбо лишь изложил свои приключения - так, как видел их, с определённой долей вымысла. То, что мы имеем сегодня - это история Бильбо, ушедшая в народ и пересказанная спустя многие века британским профессором лингвистики для своих детей. Опять же, я не пытаюсь сказать, что так всё и было, а пять тысяч лет назад на месте Италии был Гондор, но именно такую историко-мифологическую реальность строил вокруг своих работ Толкин. Следовательно, Джексон, сделав трилогию такой, какой она стала, опирался скорее на то, какой книга Бильбо (по сути, его мемуары) была изначально; правда, речь тогда об альтернативном Бильбо, находящимся в глубинном конфликте с Бильбо у Толкина. Но если фокус фольклорного, книжного “Хоббита” - на духе приключений и самом герое, то фокус джексоновского - на бэкграунде, на исторических событиях, окружающих героя. Баланс между двумя - штука редкая, сравнимая с “Энеидой” Вергилия или “Одиссеей” Гомера. “Хоббит” Толкина, однако, не совмещает элементов, и следовательно - не мифопоэзия; Хоббит Джексона - пытается ею быть, но теряет героя.

   Итак, культурный герой (т.е., герой, воплощающий цивилизацию) во Властелине Колец это: Арагорн - для гондорцев и людей; Фродо и Сэм - для хоббитов. Важное отличие Властелина Колец от мифов мира в том, что он заключает сразу два этих мира и уживает их вместе: в конце романа, Арагорн дарует хоббитам вечную независимость, и обязует людей не ступать в Шир без дозволения его жителей. Это - отражение самого Толкина, который сочетал в себе любовь к старой, сельской Англии (хоббиты) и при этом хранил почтенную верность королевству Великобритания (Гондор), в более широком смысле - всей европейской цивилизации. Но кроме культурного героя, есть и враг цивилизации - тот, кто угрожает ценностям и устройству нашего общества. И если у нас есть две культурные модели (хоббиты и люди Запада), то и злодеев двое - у каждого он свой.

   Почему Властелину Колец нужны и Саруман, и Саурон? Последний - это враг всеобщий, сравнимый с Люцифером в рамках романа (хотя, конечно, Люцифер Толкина - это Моргот). Но война, затеянная им, не эсхатологическая - после победы Саурона конца света не наступит. Овладев Кольцом, он сломит сопротивление (которое и до того трещало по швам), но не потрясёт основы мироздания. Конец света уже предрешён, и он состоится иначе, вне зависимости от исхода Войны Кольца, и не Саурону его начинать. Таким образом, являясь Врагом с большой буквы, Саурон, однако, не уничтожает всё на своём пути; в конце концов, целые народы жили столетиями под его властью. В этом смысле, он своего рода Атилла, Бич Божий, а орки его - монголы Чингисхана (которые казались современным тогда европейцам чем-то наподобие орков). Вероятно, в извращённом уме самого Властелина колец, он несёт Средиземью благо, и сумеет устроить на земле идеальный порядок, когда изгонит с неё прислужников валар - эльфов и дунэдайн. Не желаю создавать очевидной аналогии, но Саурон строит своего рода расистскую утопию - где будет, по его замыслу, хорошо всем, кроме тех немногих, кто принадлежит к роду королей или к эльфийской расе - их следует уничтожить во избежание. По этой, а также по ряду иных причин, под образ Саурона ложится скорее другой Великий обольститель, нежели Сталин. В конце концов, Холодная война началась лишь в последние годы написания “Властелина Колец”, и, несмотря на очевидный холодок по отношению к Стране Советов, Толкин и его семья участвовали в обоих мировых войн против Германии, а не России (которая оба раза выступала союзником Британии). Если мы и можем найти некое сходство Мордора с историческим прототипом, осознанным или нет, то это будет не Сталинская Россия (о которой британцы почти ничего и не знали тогда), а милитаристская, а затем и нацистская Германии.

   Но так как это мифопоэзия, то она работает с архетипами - первообразами. Если в фэнтези, например, Сапковского или Мартина, государства - по большей степени копии реальных средневековых держав, то в мифопоэзии Толкина, это - архетип. Гондор, являясь великой некогда, но ныне гибнущей империей, восходит не к конкретному примеру, а к целому ряду архетипичных прототипов - Египет, Рим, Византия. Фэнтези оперирует прямым заимствованием, мифопоэзия - легендарным, фольклорным их восприятием. Помните, как в русских былинах и летописях упоминается Царство Греческое, и столица его - Цареград? Да, мы знаем, что речь о Византии и Константинополе, но для славян это - образ, пример великой державы, каменные дворцы и соборы, великие армии и блистательный двор. Вот и Гондор его соседи, рохиррим, называют Каменной страной (совсем как славяне Византию), а чем дальше от границ этой страны - тем более сказочной, необыкновенной она предстаёт. Это - язык мифа.

   Кто же в этом мифе Саурон, и кто же тогда Саруман?

   Саурон - это зло для цивилизации, подобное стихии Чингисхана. Стратегия войны, затеянной Сауроном - это паровой каток, что пройдёт по Средиземью с востока на запад, сметёт всё на своём пути, и позволит Саурону покорить всех без исключения. К этой войне Саурон готовится десятилетиями, и лишь страх, что Арагорн завладеет Кольцом, вынуждает его выступить в спешке. Саурон управляет посредством страха, он запугивает и повелевает народами, словно те его рабы. Он, во многом неосознанно, следует пути своего учителя, и становится постепенно его худшим подобием.

   Саруман - злодей иного порядка. Если Саурон - враждебный человечеству тиран, готовый поработить всё живое, то Саруман - чрезвычайно одарённый обольститель, не принуждающий, а убеждающий служить ему. Пока Саурон пребывает в своей ненависти к эльфам и мечтает их уничтожить, Саруман тех просто игнорирует: он поставил на людей, ведь он прозорлив, и увядающие эльфы не обернутся ни выгодой ни преградой в мире, который перенимают люди. Планы его направлены в будущее, и Саруман ждёт, до поры до времени, бескровных плодов своего хитроумия. Когда он предстаёт перед нами на страницах романа, его план почти исполнен: Грима управляет Роханом от имени короля Теодена, а шпионы и агенты чародея сидят едва ли не в каждом поселении от Айзенгарда до Шира, готовясь к приходу новой власти. Доживи Теоден свой век в оковах старости, Грима окончательно прибрал бы к рукам страну, и дунландцы помогли бы поддерживать порядок в новом владении Сарумана (подобное уже случалось в истории Рохана при короле Хельме). Немногие противники режима были бы изгнаны или истреблены; пока Саурон готовился к войне с Гондором, Саруман бы строил из себя союзника, и подчинил бы себе, угрозами и лестью, племена и общины Эриадора. Кто бы выступил против него, когда следопыты воюют с другим врагом, а эльфам нет дела до мира? Это был бы почти бескровный захват целого региона, а немногие жертвы покажутся ему допустимой ценой.

   Какой мир бы он создал? В отличии от мира Саурона, это бы не был мир рабов; скорее, мир слуг. Умелый, талантливый манипулятор, он бы управлял народами медовыми речами и несгибаемым умом. Там, где Саурон построил бы рудник для рабского труда покорённых, Саруман возвёл бы чудо инженерной мысли, делающее всё за людей. Вместо империи рабов настало бы Царство прогресса - в худшем значении слова “прогресс”. Помните, что стало с Широм, когда Саруман завладел им - вырубленные деревья и коптящие в небо фабричные трубы? Сумей он исполнить свой план до конца, и тогда на месте городов Средиземья возникли бы города-заводы, где вместо снега падает пепел, но зато у каждого есть место в хрущёвке, талоны на бесплатную еду, и вообще - всё идёт по плану.

   Но, подобно Саурону, Саруман был вынужден поспешить. Властелин Колец начал, не скрываясь, искать свою собственность, а Гендальф привёл в исполнение замысел по её уничтожению. Взяв своего собрата в плен, Саруман бросил половину своих сил на поиск Фродо, а вторую - на покорение Рохана. То, чего можно было достигнуть со временем, приходилось достигать в спешке, и это погубило Сарумана. Мало того, что он раньше времени раскрыл своё предательство, так ещё и дал Саурону понять, что никогда не служил ему. Их союз в принципе был невозможен, и служил лишь интересам момента; а потому союз распался, Сарумана разбили на поле битвы, Саурон вскоре исчез вместе с Кольцом, а со смертью чародея завершилась большая война. Он погиб в разорённом им Шире, от руки ближайшего подручного.

   Я буду прямолинеен, когда даю свой окончательный ответ на вопрос, был ли Саурон книжной версией Сталина: нет, он не был. И если и можно хоть как-то связать “Отца народов” с романом Толкина (всё же, писался тот в годы войны и сразу после, когда СССР доминировал в Восточной Европе), то я, скрепя сердце за такую наглость, скажу, что Сталин - это Саруман. Я вовсе не утверждаю, что это имел в виду Толкин; повторюсь, он вообще был против аллюзий. Но время, в которое роман возникал, совпало со сталинским триумфом. Так или иначе, но Сталин оставил след на всей эпохе, а потому мог просочиться и в книгу; но насколько мои рассуждения верны - решать вам.

   Образ Сталина, который был известен западному наблюдателю - это образ хитреца, жестокого, но не безумного. Сталин в глазах британцев тех лет - это прагматик, готовый даже на сделку с Гитлером; это человек несгибаемой воли, способный пожертвовать миллионами жизней во имя собственного видения мира. До того, как началась Холодная война (и некоторое время после её начала), коммунизм был чрезвычайно популярен в мире, особенно среди молодёжи, студентов и богемы. Они видели фасад сталинского режима, со всеми его достижениями, с невероятным подъёмом после Гражданской войны. Им нравилась технократия Советов, их привлекал Культ науки, им был близок атеизм большевиков. Для людей, подобных Толкину - верующих, консервативных - Сталин виделся тем самым обольстителем, способным очаровать одних, пока губит других (неспроста Черчилль говорил, что вступит в союз с самим дьяволом для победы над Гитлером, явственно намекая на советского вождя). Всюду в те годы была сталинская агентура, всюду были коммунистические ячейки и подпольные газеты, провозглашавшие скорое наступление Коммунизма, свержение монархий и “ложных демократий”; сразу после войны, компартии и социалисты по всему миру одерживали убедительные, пусть и недолговечные победы на выборах. Подобно Саруману, Сталин вступил в трагикомичный союз с конкурентом, и дожидался, когда план его принесёт плоды. Только вот реальность, увы, печальнее вымысла: обольститель и впрямь оказался хитрее. Сперва он позволил врагу прихватить едва ли не всю Европу, а затем кинулся её освобождать, не жалея несчастные жизни ради расширения социалистического лагеря. Как и Саруман, Сталин всегда старался действовать под маской лучших побуждений, закона и порядка, процветания и прогресса. Как и Саруман, он представляет собой совершенно особую категорию “меньшего зла” - зла индустриализации, добровольного порабощения, лжи. Моя страна, согласно официальной версии тех лет, вошла в состав СССР в результате добровольного волеизъявления народа; о том, что проходило оно под дулами танков, сразу после многочисленных арестов и убийств - дело неважное, когда речь о всеобщем благе, о котором Сталин с Саруманом так пеклись. Точно так же, как республики Прибалтики, Рохан должен был “добровольно” войти в подчинение Саруману после смерти короля. Если в чём-то “Властелин колец” и является чистым фэнтези (т.е., “фантазией”), то это в том, что лишь в фантазиях люди подобные Сталину не одерживают верх. В отличие от мира легенды, где идеалом являются доблесть, честь и традиция, современный мир рукоплещет своим маленьким диктатором, тиранам и лжецам, политикам и знаменитостям, врагам традиции, семьи и культуры.

   И чтобы сохранить эти ценности, на смену мифу в наши дни способна прийти мифопоэзия.

Население Средиземья: эльфы Первой эпохи

Далее следует очередной анализ демографии Средиземья. Ранее, в одной из подборок, мы говорили о Гондоре и Рохане, а неделю назад - об Эриадоре конца Третьей эпохи. В этот раз - нечто совершенно иное: эльфийское население Первой эпохи.

Напоминаем, что вопросы присылать сюда (необходимо указать реакторский ник, если собираетесь принять участие в конкурсе).

   Осознавая природу вопроса, повторю: наши исследования никоим образом не претендуют, и не могут претендовать (за неимением широкой базы) на полную или относительно полную достоверность. Толкин почти не даёт оценок численности той или иной крупной группы. Во многом, это следует его романтической задумке - составить эпос, расфокусированный на мелочах. Его прельщало писать великолепную картину целиком (да вспомнят читавшие “Лист Ниггла”), нежели описывать её по деталям. Однако, порой даются подсказки: например, что та или иная группа была в два раза больше предыдущей. Соединив это с реальными историческими параллелями (так, в сражениях Средневековья редко принимали участие более нескольких сотен), а также связав между собой, мы надеемся получить цифры, не противоречащие здравому смыслу.

   В Первую эпоху, эльфы правили Белериандом; вплоть до Четвёртой и Пятой битв силы Моргота ограничивались лишь крайним севером. Люди, гномы и энты обитали в своих изолированных (большей частью) анклавах. Эльфийское население делилось на пришедших с Запада нолдор, обитавших тут уже тысячу лет синдар, и населявших Оссирианд нандор. Народы эти разделили Белерианд. С миграцией народов, периодами мира и запустения связана неизмеримая динамика роста населения; точно так же мы лишь приблизительно представляем себе динамику населения в средневековой Европе (напр., см. Робер Фоссье “Люди Средневековья”). Потому нами выбрана оптимальная, как нам кажется, точка хронологии - прямо перед Дагор Бреголлах и снятием Осады Ангбанда, когда эльфийские владения были на пике могущества.

Гондолин: точка отсчёта

   Сперва, нам следует выбрать точную, крупную величину: таковой будет эльфийское воинство Гондолина в Битве Бессчётных слёз. “Тургон выступил из Гондолина, и с ним шли 10 000.” Взявшись лишь за эти цифры, мы, подобно исследователям Античности и Средних веков, можем прийти к оценке всех эльфийских владений Первой эпохи. Для начала, определим общее население Гондолина. Какую пропорцию составляли в нём воители Тургона?

   Во-первых, мы допустим, что 10 000 - не все военные силы Гондолина. Здесь ситуация была отличной от, скажем, Хитлума: тот опустошил все свои резервы, и остался беззащитным после Битвы; Гондолин не желал участвовать ни в Битве, ни в Войне, к тому же кто-то оставался, чтобы сразиться во время осады города, и не повредить его мирной экономике. При этом, битва была крайне важной, и могла полностью переломить ход Войны Камней, а потому вышло на неё, очевидно, большинство. В 1917 году, после участия в катастрофической Битве на Сомме, Толкин описал Падение Гондолина (и это было рождение Средиземья как такового); по его словам, силы города делили между собой 12 военных групп, 8 из которых вышли на Битву Бессчётных слёз. Из этого следует:

          12/8 * 10 000 = 15 000 (общие силы Гондолина)

10 000 могли составить основную, ударную силу этого войска. 15 000 - число копий, готовое встать на защиту города в час величайшей нужды, нападения и осады.

   Гондолин - город-государство, окружённый не деревнями и другими городами, но разработанными земельными угодьями, размером около 250 кв.км. (по Карен Форнстад, "Атлас Средиземья"). Ограниченный со всех сторон горами, Гондолин, однако, имел население достаточное, чтобы по эльфийским меркам считаться королевством ("kingdom", что вернее перевести как "царство"). Подготовка воинов в нём играла роль куда меньшую, чем в пограничных владениях феанорингов и землях Хитлума, занятых едва ли не исключительно войной; и в то же время, Тургон жил в страхе перед ней. Какую долю населения составляло это войско?

   Проводя аналогии прежде, мы обращались к опыту скорее Средних веков, нежели Античности (позднее, взявшись за исследование Нуменора, нам поможет уже Новое время). Однако, именно греческие города-государства первыми приходят на ум, когда взираешь на расположение и особенности Гондолина. Древние Афины, как и любой полис того времени, были так же окружены пространствами сельских угодий, а основное население находилось за каменными городскими стенами. Подобно полисам, Гондолин был более урбанистским, развитым и специализированным, чем все государства того времени. С населением в 315 500 человек, Афины могли выставить 25 000 гоплитов и солдат прочих сословий (A. W. Gomme, „The Population of Ancient Athens”), что составляет 8% от общего населения. Разумеется, солдатами не могли стать рабы и иноземцы, но только полноправные граждане-мужчины. Тот факт, однако, что цифры эти относятся к периоду афинской гегемонии, не сильно их завышают: у афинян тогда был крупнейший в их истории флот, но сами они не воевали на суше (оставляя это «союзникам»), и соотношение их войска к населению почти не менялось на протяжении истории.

   Применить тот же процент к Гондолину можно, но с некоторыми оговорками: во-первых, всё население было свободным и полноправным (следовательно, процент можно поднять до, скажем, 12-13%); во-вторых, как уже сказано, взрослые эльфы уделяли жизнь далеко не только войне (вероятно, около трети взрослых мужчин держали оружие). Не считая отдельных, едва ли объяснимых моментов истории, женщины и мужчины рождаются в равном соотношении; треть взрослых мужчин, по эльфийским меркам – это около 25% всех мужчин, следовательно – всё те же 12,5% от общего населения:

          15 000 / 12,5 * 100 = 120 000

   Разумеется, процент мог отличаться, особенно если мы не учитываем какой-то очень важный, но, увы, не названный Толкином фактор. Однако, полученная цифра звучит довольно правдоподобно. Эльфийское население всегда будет уступать человеческому числом, и оценка 90 000 – 150 000 кажется наиболее вероятной.

   Далее, мы постараемся от этого числа обнаружить общее население нолдор Белерианда. Их народ подразделяется на эльфов Финголфина, Феанора и Финарфина. Силы Финголфина были особенно велики, но Финарфин не сильно им уступал: Толкин часто замечает, что после Дагор Браголлах не осталось эльфийского королевства, большего чем Нарготронд. Народ Феанора был невелик, но с ним было множество молодых, отчаянных эльфов, которых привлекал агрессивный настрой их вождя; это делало их грозной силой. Наиболее примитивным (увы, других вариантов у нас и нет) будет сказать, что народ Финголфина составлял около половины нолдор, а народы Финарфина и сыновей Феанора – по четверти каждый:

          300 000 нолдор в Белерианде, из них 150 000 у Финголфина, 75 000 у Финарфина и 75 000 у феанорингов.

   Затем, необходимо отыскать всеобщее число эльфов Белерианда; т.е., в нашем случае – определить, какую долю в нём занимали нолдор, а какую – синдар. Увы, эти подсчёты даже грубее предыдущих. Толкин многократно отмечает, что синдар превосходили нолдор числом; но насколько? Идея эта долгое время менялась: сперва нолдор были аристократией и королями синдар, сродни тому, как норманнское меньшинство правило англо-саксонской Англией.

   Взглянув на разные владения Белерианда, мы видим, что нолдор оказали на них заметное влияние; оставаясь в меньшинстве, они были достаточно многочисленны, чтобы влиять (в рамках культуры и общего развития) на своих дальних родичей, которые выступают (в результате этого сотрудничества) почти наравне с нолдор, что было невозможно до прибытия последних в Белерианд. Допустим, что нолдор составляли треть либо четверть от всех эльфов этих земель:

          0,9 – 1,2 миллиона (число синдар) и 1,2 – 1,5 миллионов (всеобщее эльфийское население)

   В любом случае, логика подсказывает величину около (или чуть больше) миллиона. Учитывая масштабы Белерианда и его многочисленных королевств, это звучит вполне убедительно. В теории, можно пойти дальше, и распределить эту цифру по самим королевствам; но пока я недостаточно уверен в том, что полученная цифра найдёт согласие у читателя, и прекрасно понимаю, что вольностей в таком подсчёте немало (хотя в уже упомянутой “The Population of Ancient Athens”, ставшей хрестоматийной, а также множестве схожих исследований, методы не менее грубые, за неимением данных). А потому, пока что мы оставим Белерианд, и не будем смотреть столь близко...

   А взглянем шире!

Эльфы всех стран - объединяйтесь!

   Уникальную в своём роде информацию даёт нам «Война Камней», один из томов «Истории Средиземья». Благодаря ей, мы знаем, что первых эльфов было 144; они подразделялись на три группы: 14, 56 и 74 эльфа. Это соотношение, как сказано, сохранялось среди эльфов всего мира и в поздние века. Мы даже знаем, кто из них отправился на Запад, а кто остался в Средиземье: все Миньяр стали народом ваньяр, половина Татьяр стали нолдор, а две трети Нэльяр стали тэлери, половина которых отправились в Аман. Из этой пропорции следует:

          14 ваньяр, 28 нолдор, 28 татьяр-авари, 28 нэльяр-авари, 20 тэлери, 26 синдар и нандор.

   Отталкиваясь всё от той же датировки (ок. 400 года П.Э.), мы можем подсчитать примерное число эльфов всего мира. Разумеется, такие вычисления не учтут до конца ни природных катастроф, ни урона от войны, какой могли понести авари далеко на востоке. Однако, лучшего нам не представится.

   Мы уже решили, что поселим 300 000 нолдор в Белерианде; но как быть с теми, кто никогда не покидал Аман? К тому же, часть эльфов вернулись, услышав Проклятие Мандоса. Сколько было тех, кто повернул назад? Явно, не большинство, и даже не половина, так как основные силы прибыли в Белерианд. 25-15%, или около того; для удобства, я предпочту 20%:

          10/8 * 300 000 = ок. 375 000 нолдор, в Амане и Белерианде
          14/28 * 375 000 = ок. 190 000 ваньяр в Амане
          20/28 * 375 000 = ок. 270 000 тэлери в Амане

   Дальнейшие вычисления могут нас заметно подвести, так как выходит, что нолдор превосходят синдар числом (что, как известно, неверно). Вероятно, время для эльфов протекало по-разному – в Амане они плодились медленнее, нежели в Белерианде. Это вполне объяснимо его «райскими» условиями – климат, могущество валар и сама святость этих мест могли замедлить течение событий и само выполнение божественного призыва («Плодитесь и размножайтесь» (С) Яхве). Вероятно (следуя известным нам биографиям эльфов), новое поколение следовало каждые 50 «древесных» лет (которые длиннее солнечных), в то время как эльфы в Средиземье (как замечает сам Толкин) рождались каждые 50 солнечных, т.е. обыкновенных лет. Это даёт объяснение следующему факту: хотя эльфы прожили в Амане тысячи солнечных лет, и должны были, следовательно, заводить детей примерно в свои 100 лет, но в семье Финвэ за всё это время было лишь четыре поколения. Население авари, вероятно, росло ещё медленнее, из-за уже упомянутых мною условий – тяжёлый климат, постоянные войны с орками, и использование их Морготом (по одной из версий) в качестве материала для экспериментов. Пока прочие эльфы, особенно эльдар, воздвигали города и строили государства, авари были рассеянным по миру лесным народом, диким в обычаях. Едва ли они были столь многочисленны, как миллионное эльфийское население Белерианда.

   50% от скорости воспроизведения эльдар – нечто, что близко к реалиям народа-изгнанника, вечно преследуемого и истребляемого. Из этого следует:

          375 000 / 1,5 = 250 000 татьяр-авари, и 250 000 нэльяр-авари

   500 000 – примерно столько авари разбрелись по Востоку Средиземья в канун Четвёртой битвы. Синдар, как уже было сказано, около 1 миллиона. Сколько было эльфов-нандор? Используя всё ту же скорость воспроизводства, что у авари (50 %), выходит около 250 000 нандор.

Заключение

   Всё это многообразие представляет собой около 2,5 миллиона эльфов во всём мире, из которых менее 1,7 миллиона нэльяр, почти 200 000 миньяр, 550 000 татьяр. Из почти двух миллионов эльдар 550 000 обитают в Амане, а ещё 1,2 миллиона в Белерианде. Ок. 700 000 эльфов обитают на востоке (авари и нандор), на момент 400 П.Э.

   На этом, наш очень приблизительный (но, надеюсь, любопытный) экскурс в демографию эльфов заканчивается; но не завершается история Первой эпохи. В следующий раз постараемся провести подобный (и подробный) разбор остальных племён Белерианда – людей, гномов и орков (может, и энты?), а там и до Нуменора недалеко, и вместе с ним ещё не затронутых нами народов Третьей эпохи. Для краткой выжимки, представляем промежуточные таблицы с результатами:

Maё govannen, как говорят у нас на Западе. Нашей рубрике недавно исполнился год, и за это время более шестидесяти (60!) вопросов получили свой ответ, хороший он был или плохой. Всё так же мы просим вас отзываться о качестве наших подборок, а также представлять любые замечания/предложения по сути и форме. Не забывайте оценивать конкурсные вопросы в конце поста, а также присылайте собственные.

Список вопросов:

     - Действительно ли яндекс переводчик выдает какую-то околорандомную хрень вместо синдарина?

     - Какие государственные образования существовали в Эриадоре на момент событий трилогии?

     - Кто же такие энты и что стало с их жёнами? (конкурс)

     - Заслуживают ли девять назгул право петь Вторую Песнь? (конкурс)

     - Что случилось с орками Изенгарда после окончания войны?(конкурс)

Действительно ли яндекс переводчик выдает какую-то околорандомную хрень вместо синдарина?

   Озаглавленный переводчик коварен, и наверняка обманул уже многих. Интернет полон самодельных переводчиков, конструкторов эльфийского текста, и прочей самодеятельности, способной подыскать “эльфийский перевод вашего имени”. К такого рода явлениям нет и не может (за редким исключением) быть доверия; однако, Яндекс - крупная и влиятельная компания, а потому может показаться, что уж они то не станут производить такую вот “околорандомную хрень”. Но, как оказалось, наглости их нет предела. К тому же, с толку сбивает то, что переводчик этот не просто пытается выдать синдаринский перевод того или иного слова, но и делает это с помощью тенгвара - эльфийской письменности; в то время, как синдарин и квенья вот уже почти сотню лет записывают с помощью латинской транскрипции. В своё время, соприкоснувшись с языком древних шумер, во всех доступных мне словарях я находил латинскую же транскрипцию шумерских слов, а не громоздкую клинопись.

   Мой первый проверочный запрос оказался успешным: переводчик не соврал. Однако, для чистоты эксперимента, я принялся вводить в него всё новые и новые слова. Чтобы наглядно показать результат, все “синдаринские” запросы Яндекс.Переводчику я разделю на три категории:

   1-ая: правильный, каноничный перевод. Ряд слов, наиболее употребимых в опубликованном Легендариуме, переведены верно. Названия металлов, народов и рас, оружие и орудия труда, упомянутые тут или там - многое из этого база данных знает. Пример - слово “железо”, справедливо переведённое как ang (для удобства, я буду сопровождать тенгвар посимвольной транкрипцией).

   Дело в том, что “воздух” на синдарине - “gwelw”. Переводчик берёт верный корень, но зачем-то прибавляет к нему определённый артикль и невесть что на конце. Не вдаваясь в подробности синдаринского словообразования, просто замечу, что этому “ен” тут не место. Артикль, в целом, верный; но нужен ли он тут, если в другом случае -

его почему-то проигнорировали?

   3-ья категория: космический провал. Принявшись вводить всё подряд, я обнаружил любопытную закономерность. Для слов, синдаринский аналог которых нам неизвестен, создатели словаря прибегли к совершенно дикому методу. Очень наглядный пример:

   Иными словами, так называемый переводчик сперва преобразует слово в английский, а затем записывает его тенгваром. Не верите? Вот ещё пример:

   Итого, мы имеем следующий результат: словарь оперирует лишь малой, и так уже всеобще известной (вероятно, выписанной из приложений к Сильмариллиону) базой, да и ту умудряется искажать. Всё остальное - практически любое слово, введённое пользователем - обыкновенное надувательство. Единственное, с чём “переводчик” справляется хорошо, так это с преображением английского текста в тенгвар. Но этим с куда большим успехом занимаются тысячи других сервисов. Что до словаря - лучше используйте уже упомянутый мной Gobeth Edhellen, или любой другой “любительский” словарь, нежели вот такую вот поделку (или даже подделку) от именитой компании.

Какие государственные образования существовали в Эриадоре на момент событий трилогии?

   Тяжело сказать об этом больше пары слов, не раздвинув сперва рамки вопроса. “Государств” в привычном понимании, с собственным суверенитетом, в Эриадоре практически не осталось. Однако, если понимать под этим словам более-менее значимые общины (что в нашем случае означает - упомянутые так или иначе), список слегка поправится.

   В Линдоне и Серых гаванях обитали эльфы Кирдана. В основном - синдар, но за Голубыми горами в Форлиндоне ещё могли обитать нолдор. С отплытием Элронда, эльфов в Линдоне практически не осталось. В южной либо северной части Эред Луин (Голубых гор) обитали гномы, остатки былых королевств Белерианда и беженцы из других краёв. Государство - едва ли, но и зависимы от метрополий эти поселения, похоже, не были.

   Шир занимает центральную часть Эриадора, и сам по себе достаточно велик и населён, чтобы делиться на четыре крупные области (о численности населения Шира и всего Эриадора можете взглянуть в предыдущей публикации). К моменту войны, в Шире вот уже 1400 лет жили одни лишь хоббиты. На реке Барандуин до войны располагались постоянные дозоры следопытов дунэдайн, и в пределах края располагался перевалочный лагерь эльфов. У Шира было подобие самоуправления, собственные “начальники”, но всё это слабо дотягивает до полноценного государства. Бэкланд к востоку от Шира одни относят к самому Ширу, другие - к независимой области, владению семьи Брендибаков. К началу войны этому краю уже более 700 лет.

   В землях Бри жили бок-о-бок люди и хоббиты. Сам край - четыре деревни и сам городок Бри, последний островок некогда великого королевства Арнор. В Бри не было ни королей, ни иной власти, но сюда порой стекались беженцы с юга и часто заглядывали следопыты. У Бри не было ни сил, ни стремления к власти; в Четвёртую эпоху они составят первый бастион восстановленного Арнора.

   На мысе Эрин Ворн в немногих деревнях ещё жили дикие безымянные племена, потомки гватуирим Второй эпохи. У залива Форохель обитали схожие с эскимосами лоссоты, в Энедвайте жили племена рыбаков, родственных друэдайн, а в Дунланде - гордые люди из холмов, часто воевавшие с Роханом. Все они, в лучшем случае, могли знать понятие “племя”, совсем редко такие племена могут объединиться в конфедерацию под власть сильного вождя. Вероятно, именно это и случилось в те времена, когда дунландцы осаждали Хельмову падь, задолго до Войны Кольца.

   На горе Грэм наверняка ещё оставались орки, когда-то угрожавшие всему региону. Своего рода наследники королевства Ангмар, они имели и вождей, и жажду к завоеваниям. Под горой, в Верещатниках (Ettenmoors, что буквально переводится как “поросший вереском пустырь”, “верещатник”) обитали тролли. В союзе с орками горы Грэм, они, возможно, и представляли некую силу в Эриадоре.

   Наконец, в Англе (либо просто “Углу”) близ Имладриса обитали семьи дунэдайн. Сам Имладрис - последняя вотчина нолдор в Средиземье, и наиболее влиятельный центр силы на Севере. Сюда пришли за советом Свободные народы, и здесь решилась судьба Кольца Всевластия. И хотя пик власти Имладриса уже был далеко позади, он больше любой общины Эриадора способен нести имя “государство”.

А можно несколько вопросов за раз: Кто же такие энты? Кажется они древнее эльфов? И куда подевались их жены?

   О, количество вопросов лишь подогревает нас на них отвечать. Однако, я не стану особо подробно (и, надеюсь, вы понимаете почему) раскрывать первый из них. Энти - это онодрим, Пастыри деревьев, созданные для Йаванны, чтобы оберегать леса от полного уничтожения. Энты - это духи в древоподобных телах, но пришли ли эти духи от Эру, либо добровольно служили Йаванне - неизвестно. Старше них - только гномы, из-за страха перед которыми Йаванна и выпросила у Создателя собственных “детей”. Были ли они задуманы Илуватаром изначально - вопрос открытый, и зависит от того, как трактовать Песнь. В любом случае, энты выполняли свою роль долгие три эпохи, и застали рассвет Четвёртой; однако, под их надзором оставались совсем малые земли.

   Энты - это воплощённая сила растительной природы. В древние и по-своему более просвещённые времена люди с почтением и страхом относились к лесу, особенно такому дремучему и тёмному, как Фангорн. Славянские и европейские сказки, легенды и мифы особенно удачно передают это отношение: “мы не тронем его, и тогда он не тронет нас”. Свободные народы Средиземья, в большинстве своём, вырубали лес лишь ради нужды, и всё, за исключением разве что гномов, находили удовольствие в ухоженных садах и прогулках по уютным паркам. Фангорн, Старый лес, Мраколесье, лес Друадан - все они, напротив, отпугивали и внушали суеверный трепет случайному путнику. Когда-то они были частью большого леса, подобно тем, что покрывали старую Европу. Но экспансия нуменорцев и постоянные войны с Сауроном загнали их малые анклавы. К концу Третьей эпохи, энты (некогда бродившие от Белерианда до Андуина) оставались лишь в Фангорне.

   Их жёны - иной, более “цивилизованный” аспект той же стихии. Пока их “мужья” оберегали леса, “жёны” создали великий сад где-то на берегу Андуина; вероятно, в том же месте, где затем на картах названы “Бурые земли”. Легенды хоббитов и людей гласят, что жёны энтов обучили их земледелию и садоводству. Это распространённый в мифологии сюжет, и сам по себе он заставил бы нас решить, что “энтицы” - не более чем легендарный вымысел, символически отображавший переход от общества собирателей к аграрному обществу (схожий символизм, например, в финском эпосе Калевала). Однако, и энты, и сам Толкин подтверждают, что у энтов были жёны.

   Что до финала их истории, то тут уж Толкин нам не особо поможет. С одной стороны, в письме от 1954 года, он сообщает, что жёны энтов полностью сгинули во время Войны Последнего союза: Саурон использовал тактику “выжженной земли”, и стёр с лица земли их сады, отступая в Мордор. Однако, уже ближе к собственной смерти, Толкин (позабыв свой старый ответ или оставшись им недоволен) на тот же вопрос отвечает: “Что до жён энтов - их судьба мне неизвестна”. Тут и там по книгам разбросаны отрывки, трактуемые как “следы” тех самых энтиц; но сказать ничего больше, не вдаваясь в детали, мы не можем.

После уничтожения колец власти, назгулЫ окончательно "умерли" и отправились на тот свет. По одной, более каноничной версии, они были рабами Саурона и должны заслужить прощение от Эру за свои грехи(ведь фэа никуда, вроде не пропадают в Арде). Либо же нет? Они добровольно приняли дары Саурона в виде ювелирных украшений. И заслуживают ли девять воинов-королей право петь Вторую Песнь?

   Сперва небольшая ремарка. Если правильно писать мн. число слово “назгул” как “назгулы”, то почему Арагорн произносит фразу “they are Nazgul” (“они назгул”)? Ремарка окончена.

   Итак, к позитивному: в конце времён Арда будет уничтожена. Искажение, созданное Мелькором, внесённый им в Песню разлад - слишком велик, чтобы его залечить. Оно повсюду в материальном мире, и даже падает тенью на Незримое. Оттого и происходит увядание эльфов, что они (в отличии от людей) очень близко связаны с Ардой. Их бессмертие - своего рода оковы, не позволяющие им выйти за пределы мира. Люди созданы Илуватаром иначе, и с иным замыслом. Погибая, человек навсегда уходит из Арды, куда-то вовне, и его нельзя ни вернуть, ни окликнуть. Когда мир погибнет, все людские души, вероятно получат вознаграждение за свои страдания, и обретут новый идеальный мир; тут мы смело можем придерживаться христианской трактовки.

   Назгул, однако, нарушают этот закон. Сложно понять, как Саурону это удалось, но даже библейский Бог порой оказывался задержан Сатаной (например, Даниэль 10:12-13). Назгул не бессмертны; вернее сказать, что они “бесконечно мертвы”. В тот момент, когда человеческая душа обязана покинуть мёртвое тело, их душа (или нечто, её заместившее) остаётся прикована к Арде. В итоге даже их тела истончились, исчезли, но их дух остался, пускай и в рабстве у Саурона. Повсеместно повторяется мысль о том, что они существуют лишь вместе с хозяином. Когда Саурон пал, пали и они; но погибли ли? Если под гибелью вы подразумеваете окончательное исчезновение, то назгул не погибли: душу невозможно уничтожить. Они уже никогда не способны стать чем-то больше тени, и наверняка в мире теней и остались. Как назгул - т.е. как могущественные Призраки Кольца - они своё существование прекратили; но как лоскутки некогда великих душ - останутся до конца времён.

   Могут или они рассчитывать на прощение, как Ар-Фаразон и его проклятая армада? Допускаю, что случай тут действительно особый, так как назгул - уже не люди. Они стали своего рода частью Саурона, его безвольными миньонами, намертво привязанными к земле. Люди придут на Страшный суд по одному закону, эльфы - по другому; а что до назгул? Вероятно (но мне в этом веры нет) они исчезнут вместе с Ардой, когда та погибнет. Исчезнут, как и все злые духи, совращённые Морготом и Сауроном; исчезнут, потому что стали частью Искажения, а Искажение должно быть развеяно.

Что случилось с орками Изенгарда после окончания войны? Остались они самобытным народом или ассимилировались с орками Мордора, а то и с людьми?

   Пожалуй, следует внести ясность в этот болезненный вопрос. Многие, произнося “орки Айзенгарда”, воображают армию в 10 000 урук-хай, невесть откуда выкопанную из ортханковского подземелья. Да, значительная часть его войска - это урук-хай, но ему также служили обыкновенные орки, волки (возможно, речь о варгах), множество людей из племён Дунланда и Энедвайта, а также вероятные перебежчики из Рохана. И если последние сражались за него из-за старых обид на рохиррим и надежды получить часть завоеваний, то орочье племя сражалось по природе своей. Ассимиляция с орками? Они - не монголы и не гунны, не диковатые народы, способные со временем осесть в завоёванных землях и принять оседлую культуры; они - орудия войны, выращенные с единственной целью. Вся их жизнь - в постоянной борьбе, походах и насилии. Они, как результат Искажения, не могут жить иначе. Единственная причина, по которой орк не убьёт вас и не сожрёт ваш труп - вы сильнее его.

   Саруман был очень силён, и надеялся стать сильнейшим; потому за ним следовали орки. Однако, поставив на быструю и победоносную войну, Саруман потерял всю свою армию в единственном сражении. Он опустошил Айзенгард, который мог защищаться сколь угодно долго, и отправил свои силы к Хельмовой пади. Все орки, бежавшие от рохиррим, были перемолоты возникшим из ниоткуда живым лесом.

   В Айзенгарде оставался слабый гарнизон. Энты не стали бы щадить орков; если кто и сбежал, то наверняка укрылся далеко в горах и никогда больше не спускался на равнину. Тёмное наследие Сарумана оказалось смыто, а орки - его идеальное орудие по построению идеального государства - были перебиты или вернулись к своей дикой жизни в горах.

Население Средиземья: Шир и Эриадор

Мы снова выходим на связь. Сразу же просим отозваться автора вопроса "Что за существа "старше самого Саурона" обитали на дне Мории?" Кем бы ты ни был, награда ждёт тебя; а также любого, кто пришлёт нам вопрос, способный завоевать одобрение читателей. Подробности - тут. Сегодня - отдельный разговор (вероятно, первый в серии) о численности населения в Средиземье.

   В последний раз, отвечая на ваши вопросы, мы затронули демографию, и взялись подсчитать примерное население двух крупнейших государств конца Третьей Эпохи – Гондора и Рохана. Подчеркнём, что рассуждения наши довольно относительны и не точны; лучшего, однако, мы не имеем. Гондор и Рохан представляют наименьшую сложность в виду наших знаний об их армии и инфраструктуре, а также за счёт чётких исторических параллелей (Гондор – Византия, и Рохан – англо-саксонцы/германцы). Однако, ума не приложу, с чем можно сравнить Лесное королевство Трандуила, а о, скажем, Дорвинионе нам известно лишь его имя. Оттого мы просим снисходительности тех, кто теориям предпочитает аксиому, ибо всё дальнейшее представляет собой нескончаемые предположения; основанные, однако, на некотором знании материала и мировой истории.

   За пределами Гондора-Рохана находится огромный мир, и наши знания о нём ограничены северо-западным регионом, известным как Westerlands – дословно «Западные земли», фактически – доиндоевропейская Европа. На бескрайних пределах Рованиона и Эриадора разбросано множество поселений, но почти все они ничтожно малы в сравнении с мегаполисами Гондора. Проводя сравнение с Константинополем, мы назвали пиковое население Осгилиата в пределе миллиона человек; пределом городов Эриадора будут в лучшем случае десятки тысяч.

   Шир

   Край хоббитов - мелкобуржуазная идиллия, где для многих началось знакомство со Средиземьем. На момент событий «Хоббита», Шир – крупнейшее населённое место во всём Эриадоре, но у нас нет ни единой цифры, которая выразила бы эту величину; у хоббитов ведь даже не было собственного ополчения. Хоббиты поселились в Шире ещё во времена, когда короли Артедайна боролись за власть над Севером с Королём-чародеем. Почти вся их раса столетиями мигрировала на запад, терпя многочисленные лишения. Хоббитов оставалось немного, когда Аргелеб II даровал им во владение Суза-т (вестронское слово, обозначающее административную единицу королевства, округ или провинцию). Через три десятилетия Великая чума почти полностью выкосила их, и нанесённый хоббитам вред сравнивается лишь с потерями наиболее густонаселённых регионов Гондора. Однако, их дальнейшая судьба оказалась удивительной: они пережили падение Арнора, тяжёлые зимы и нападения волков, и смогли за полторы тысячи лет превзойти числом многие народы людей. Что же нам о них известно наверняка?
  

   Мы знаем размер Шира, имеем подробные карты, а также поимённое упоминание сотен хоббитов, так или иначе входивших в родство с героями эпоса. На вечеринке Бильбо также были сотни гостей, что составляло значительную часть местного населения; сотни хоббитов отозвались на призыв сразиться с разбойниками, занявшими их страну. Из уст Сэма даже звучат слова о «тысячах хоббитов всех возрастов», что пришли восстанавливать причинённые Саруманом разрушения. При этом, в Шире нет ярко выраженного центра, нет больших городов, а хоббиты заселяют страну равномерно, с множеством малых поселений на расстоянии друг от друга. Разумеется, «тысячи хоббитов всех возрастов» - не всё население Шира, а лишь наиболее ответственные граждане округи. В момент всеобщего триумфа могла прийти выручка и из соседних деревень, но едва ли издалека.

   Дело в том, что Шир по-настоящему огромен, и в его размерах кроется ещё одна подсказка к вопросу демографии. Страну хоббитов часто сравнивают со «старой-доброй Англией», и параллели заметны не только в «духе»: площадь Шира – больше 1/3 от площади Англии (ок. 52 000 кв. км. и ок. 130 000 кв. км. соответственно).  Если спроецировать это на население Англии саксонского периода, это уже даст цифру в сотни тысяч хоббитов. Однако, в виду низкого уровня политической организации, неразвитого легализма, фактически – отсутствия государства как такового, это звучит фантастично. Но в то же время, несмотря на чуму и войны, хоббиты жили в процветании на богатой и никем не тронутой земле, в прекрасном климате и без постоянной угрозы со стороны большого мира. Их население должно было значительно вырасти со времён Переселения, и мы вновь приходим к сотням тысяч хоббитов, невесть как ускользнувшим от взгляда читателя.

   Объяснить это противоречие можно, если объявить целые регионы Шира почти не заселёнными. Карты Толкина помещают большинство поселений в центральной и восточной частях страны, а поимённо названы лишь несколько из них. По современным меркам все они будут считаться маленькими, и даже крупнейшие поселения насчитают лишь несколько тысяч жителей каждое; на большее инфраструктура хоббитов попросту не способна. В каждой деревне едва ли поселится больше тысячи жителей, а деревень таких будет не более сотни. Усреднив между собой теоретические сотню деревень с несколькими крупными поселениями, мы получим очень грубую цифру в 60 000 – 140 000 хоббитов.

   Эриадор

   К западу от Шира, за Башенными холмами, простирается Линдон, древнее королевство эльфов на берегу Средиземья. Линдон – последний уцелевший осколок Белерианда, где большинство белериандских  эльфов (нолдор, синдар и нандор) предпочли поселиться. Государство простояло две эпохи; его расцвет пришёлся на правление Гил-Галада, когда Линдон составил добрую половину мощи Последнего союза. Со смертью Гил-Галада началось увядание: многие покидали Средиземье или сгинули в сражениях за него, и под властью Кирдана оказалось не великое царство, но по сути лишь Серые гавани Митлонда. Во время Ангмарских войн Кирдан отправлял войска на подмогу дунэдайн; к концу эпохи у эльфов уже не оставалось сил на такую экспедицию. Отталкиваясь от примерных оценок населения Белерианда (которые уже обсуждались иными исследователями, но, вполне возможно, будут затронуты и нами), из его более чем миллионного эльфийского населения лишь около 150 000 не только выжили, но и решили остаться в Средиземье.  150 000 жителей – цифра, сравнимая с крупными королевствами Белерианда. К концу Третьей эпохи, с её невероятным упадком эльфийской расы в Средиземье, цифра могла сократиться до 30 000 – 40 000: таким было население эльфийских гаваней Фаласа в Первую эпоху.

   В Голубых горах, служивших границей Эриадора, обитало несколько гномьих племён. В Первую эпоху тут располагались гномьи метрополии Белегост и Ногрод, оказавшиеся разрушены с затоплением Белерианда: Голубые горы оказались расколоты, а река Лун превратилась в глубоководный залив. Во Вторую и Третью эпоху изредка упоминается Белегост (возможно, уцелевший), но не очевидно затопленный Ногрод. Даже в нетронутых катаклизмом краях гномы уже не селились, как прежде. Дело не только в обитавшей тут памяти о великой потере, но и в отсутствии ценных минералов. Большинство покинуло Голубые горы ради жизни в процветавшем Казад-дум, и народ Дурина поддерживал здесь лишь небольшие, малочисленные поселения. Вторая половина Третьей эпохи обернулась почти полным истреблением гномов Средиземья: сперва была утрачена Мория, затем покинуты Серые горы, и наконец разорён Эребор. Новая волна миграции теперь направилась на запад; именно с Голубых горах поселился Торин II Дубощит, прежде своего знаменитого похода. Опять же, памятуя о великом множестве гномов Первой эпохи, мы вынуждены низвести их число в Голубых горах к концу Третьей до ничтожных десятков тысяч; вероятно, их оставалось ещё меньше к началу Войны Кольца, так как многие вернулись в возвращённый Эребор после гибели Смауга.

   Ещё один островок цивилизации в Эриадоре – несколько деревень, окруживших городок Бри. Эти поселения – всё, что осталось от основного, не-дунаданского населения Арнора. Здесь хоббиты обитали бок о бок с людьми, и последние владели «сотней каменных домов» в городке; деревянные дома и хоббичьи норы усыпали округу. Толкин, однако, настойчиво называет Бри городком или деревней, не больше двух-трёх тысяч голов. Окружные деревни (лишь три известны нам наверняка) были ещё меньше. Итого, 5 000 – 7 000 людей и хоббитов, если не меньше.

   Оставшиеся очаги населения в Эриадоре довольно малы, а многие едва упомянуты. Наиболее известен Имладрис, последняя вотчина нолдор в Средиземье и дом Элронда. Основанный в 1700 году Второй эпохи, он простоял до конца Третьей; художники и авторы адаптаций изображали его как один большой дом или небольшое, тесно умостившееся в горах поселение. Однако, привычный образ Имладриса обманчив. Во Вторую и отчасти Третью эпоху «Последний приют» принимал участие в войнах, дважды осаждался и оказывал немалое влияние на события в Эриадоре. Можно допустить, что часть этой власти – в мудрости и чародействе народа Элронда, а также в Кольце, которым тот владел; но всё равно многое указывает нам, что поселение не было столь малым. Имладрис основали беженцы из могучего королевства Эрегион, ведомые Элрондом. Они же, прорываясь через войска Саурона, не только добрались до убежища, но и сумели выдержать осаду, длившуюся больше года. Их не могло быть меньше нескольких тысяч тогда, иначе роду нолдор в Средиземье пришёл бы конец. Разумеется, к концу Третьей эпохи они прошли тот же путь, что и Линдон. Лишь несколько сотен эльфов (400? 500?) обитали в Имладрисе, не принимая уже деятельного участия в делах Средиземья.

   Несколько раз Толкин упоминает лоссотов, народ далёкого севера, находящий сходство с эскимосами или саамами. Сравнивая их условия с таковыми у коренных народов европейского, американского и российского Севера, мы едва ли насчитаем более пары тысяч аборигенов, разбросанных малыми анклавами по Фородвайту.

   Последний пункт, который может вызвать особенный скепсис – народ дунэдайн Севера. Логика диктует нам, что Арагорн и его следопыты принадлежат к некоей группе, сохранившей кровь и традиции старого королевства Арнор. У них должны быть матери и престарелые отцы, жёны и дети, и те наверняка где-то обитают. В одном из писем Толкин подтвердил, что следопыты – отпрыски знатных дунэдайн, и кроме них вблизи Имладриса обитают остатки этого народа; и не все из них – родичи благородных домов. Сколько всего их было – неизвестно. В большой спешке Хальбарад созвал 30 человек на подмогу Арагорну. Будь у него время – собрал бы больше. Однако, то, как они описаны, подразумевает их малое количество; иначе одна лишь тысяча таких следопытов составили бы одну из сильнейших армий Средиземья. Вероятно, лишь сотни (опять же, около 500) чистокровных дунэдайн, и лишь тысяча-две менее благородного населения, способного скрывать своё присутствие от Врага.

И вот мы снова выходим на связь. Нынешняя подборка вышла довольно пышной, и как по мне, вопросы попались особенно интересные. Впрочем, именно вам решать, какой из них лучший - помните о условиях конкурса, голосуйте в конце поста, и присылайте собственные вопросы в нашу постоянную рубрику.

Что до награждения за предыдущий месяц период, то ожидайте его к середине недели, когда мы постараемся подробно поговорить о чём-нибудь особенно интересном и пространном. И, дабы сэкономить нам время, можете сами предлагать в комментариях особо волнующие вас темы, на которые можно с чуством порассуждать.

P.S. Заглядывайте в новую библиотеку! Ключевые работы Толкина в нескольких переводах уже там.

Список вопросов:

     - "Негры в Тенях войны… Серьёзно?"

     - Как звали папашу Глоина?

     - Какова численность населения Средиземья? (конкурс)

     - Можно было бы уничтожить Кольцо где-либо кроме Роковой Горы? (конкурс)

     - Владел ли Саруман каким-либо Кольцом Власти? (конкурс)

Сперва, о наболевшем для многих вопросе:

Негры в Тенях войны… Серьёзно? (а также около сотни подобных восклицаний)

   Недавно Monolith анонсировали сиквел к довольно успешному экшену Shadow of Mordor, получивший название Shadow of War. Впечатление от первого трейлер, несмотря на обилие в нём эпического действа, оказалось для многих… несколько “очернено”. Ролик, в котором давно почивший Келебримбор выковывает новое Кольцо в жерле Роковой горы, из земли выбирается очередной балрог, а хронология и логика мира трещат по швам, больше запомнился зрителю по крайне нетипичному для Средиземья гостю.

   Чернокожий воин Гондора (во всяком случае, на последнее намекает нам его броня) появляется не только в трейлере, но и на обложке игры: более того, он расположен на ней сразу же за протагонистом. Пока что о сюжете известно слишком мало, чтобы рассуждать о его роли в повествовании, но едва ли он мелькает так часто лишь чтобы выполнить печально заезженную чернокожую квоту в искусстве. Однако, видится как минимум странным то, что о его неуместности для сеттинга порой кричат те же люди, что считают совершенно нормальными все многочисленные искажения канона в игре. Если абстрагироваться от этого, то вопрос стоит следующий:

   Могли ли чернокожие оказаться в Гондоре конца Третьей эпохи, и тем более служить в гондорской армии?

   Во-первых, чтобы навсегда отмести одно крупное недоразумение, сообщаем - чернокожие в Средиземье были. Эндор, срединный континент - это огромное пространство, объединяющее доисторические Евразию и Африку. На нём обитают сотни народностей и тысячи племён, каждое из которых так или иначе соответствует легендарным расовым архетипам. Нуменорцы и их потомки - своеобразный прообраз легенд об Атлантиде; люди повозок и балхоты - предтеча кочевых властителей степей; лоссоты - вероятные предки финно-угорских народов; харадрим Юга - основа североафриканских цивилизаций. Разумеется, в этом кругу есть место обитателям далёкого Юга, древним людям негроидной расы.

   Причина, по которой о них ничего не известно - та же, по которой не названы все восточные племена, объединённые именем восточан-истерлингов. История Древних дней рассказана от лица Свободных народов, живущих вблизи Великого моря. Масштабы известного им Средиземья, в сравнении с остальным континентом, сродни масштабам Европы на фоне Афро-Евразии. Все народы, известные лишь по военным столкновениям либо неизвестные вовсе, сводились западными народами в группы - харадрим, восточане и т.д. Вероятно, этнических групп в Хараде было больше, чем на всём протяжении от Харондора до залива Форохель, и от Великого моря до королевства Дэйл. Они говорили на множестве разных языков, но мы не знаем почти ни единого слова (кроме разве что “мумакил”, да ряда иных), потому что контакты с западом были минимальны.

   Очень часто возражают, что западные страны не могли существовать без торговли с соседями, так как это противоречит банальным законам политики и экономики. Однако, торговля шла (особенно, когда Гондор владел огромными пространствами на юге и востоке), чему подтверждение - широкие, но покинутые торговые тракты. К концу эпохи, когда Харад полностью подпал под власть Мордора, торговля стала невозможной, ибо между Сауроном и Свободными народами стоял непроницаемый Железный занавес. Между сторонами не могло быть мира, пока одна не одолеет другую.

   Вопрос автаркии западных государств (а именно, их способность существовать без торговли с остальным миром) обязательно будет затронута в экономической подборке. Что важно сейчас, так это те два факта, что 1) торговля велась в более спокойные времена, и отдельные связи (пусть и очень редкие и рискованные) сохранялись; и 2) мир был огромен, а война, голод или простые блуждания могли привести человека из Дальнего Харада в Гондор.

   Как могло произойти второе? Наверняка не сразу. В былые годы нуменорцы путешествовали по всем берегам Средиземья, а чёрные нуменорцы имели склонность к работорговле. К тому же, на войну со Свободными народами Саурон сгонял всех, до кого могло дотянуться его влияние; именно его воля может стоять за тем, что порой целые народы двигались на северо-запад, вторгаясь в пределы Гондора и Рованиона. Ряд из них оседали у гондорских границ или внутри них; другие оказались подданными короны в те дни, когда царство простиралось дальше самого Умбара. там люди короля могли встретить самых диковинных обитателей огромного континента. Очутиться в Гондоре конца Третьей эпохи негроид, с некоторыми оговорками, всё же мог. Другое дело, что из этого бы наверняка сделали событие, но мы не можем говорить о том, как на него реагируют окружающие, пока не увидим игру.

   Совсем другое дело, мог ли он оказаться на службе Гондора? Мы ничего не знаем о военном призыве в королевстве, но если быть честным - ситуация в конце Эпохи была плачевна в достаточной степени, чтобы брать в армию всех. К тому же, если он был рождён на землях Гондора, а быть может был взят ребёнком/найден на пепелище войны/выкуплен или освобождён из плена (а также другие клишированные сюжеты), то его вполне могли принять за своего со временем. Наверняка, будучи белой вороной, он проявлял особое усердие, или попросту выказал немалый талант. В конце концов, всем известен пример арапа Петра Великого, приходящегося прадедом Александру Сергеевичу Пушкину. При том, что в Московском Царстве и Российской империи редко встречались африканцы, этот исключительный случай показывает, что они могли даже достичь немалых вершин. И если Monolith не станут давить на толерантность в мире, кто такого понятия даже не изобрели, а просто покажут по-своему уникального, но в то же время правдоподобного персонажа - то лично у нас нет никаких возражений к цвету его кожи.

Как звали папашу Глоина?

   Гроин. Проходим дальше, не задерживаемся.

Какова численность населения Средиземья? При чтении трилогии складывается ощущение, что во всем Средиземье живет не больше 100 - 200 тысяч (не считая орков).

   Опять же, мы не можем рассуждать о демографии всего Средиземья, а тем более рассуждать про континенты, о которых известны в лучшем случае их имена. Потому всё, что относится к Востоку и Югу, вынуждены сразу отмести, и обратиться лишь к хорошо известному (северо-западному) Средиземью конца Третьей эпохи. К тому же, тема эта - довольно обширна, и заслуживает подробного изложения (о том, желаете ли вы услышать в следующий раз такой разбор - пишите в комментариях. А также предлагайте интересующие вас государства и периоды).

   Чтобы рассчитать примерное население ключевых краёв Средиземья, достаточно сопоставить между собой размер их воинств, уровень инфраструктуры и общее развитие. Повторю особо тщательно - точных данных здесь не будет, только рассуждения. Не вдаваясь слишком глубоко, можно прийти к следующему:

   Рохан: начинать с королевства всадников легче всего, так как устройство их армии описано наиболее подробно. Воинство Рохана составляли 100 эоредов по 120 всадников в каждом, итого - 12 000 конных. Однако, об этих цифрах сказано, что они были устаревшими на момент Войны Кольца, так как население Рохана заметно выросло; к тому же, к ним следует прибавить не менее пяти сотен воинов Королевской дружины. Пожалуй, за максимальное значение можно взять число в 15 000 всадников во всём королевстве. Теоден, потеряв немало своих людей в войне с Саруманом, смог повести на Минас Тирит всего 6 000 всадников, а надеялся он собрать 10 000 копий. Учитывая потери, оценка в 12 000 - 15 000 человек звучит вполне правдоподобно.

   Кроме конных, Рохан имел и пехоту, похожую на англосаксонское ополчение, созываемое королём во время иноземного вторжения - фирд. Роханское ополчение отвечало за оборону земель, которых было собрано - в книгах они обозначены, например, как “люди Вестфольда”. Мы не знаем точного числа ополченцев, но лишь то, что они уступали конному войску, и не могло оказать серьёзного сопротивления врагу. Суммарная цифра может оказаться в пределах 20 000 человек (даже наиболее смелая - не более 30 000). Может статься, что всадники и пешие могли взаимозаменять друг друга в случае нужды, и в таком случае общее число всех призывников определить в районе всё тех же 20 000.

   Рохан - довольно примитивное, аграрное общество. Регулярное королевское войско в нём составляли далеко не все взрослые мужчины, а фирд в реалиях англосаксонской Британии - ополчение свободных землевладельцев, которые самостоятельно оплачивали своё оснащение. Ополчение в таком обществе может составлять около ¼ от всех мужчин, способных нести оружие; дорогостоящие, обученные всадники - не более ⅛. Следовательно, 20 000 пехоты мы умножаем на 4, прибавляя к этому 15 000 всадников, умноженных на 8; чтобы прибавить к этому женщин и детей, умножаем всё на 3 (= 600 000). Либо берём за основу призывное население в 20 000 человек, умножаем на 8, а затем на 3 (= 480 000).

   Итого мы получаем примерное население Рохана - ок. 480 000 - 600 000 человек.

   Гондор: на протяжении Войны Кольца мы видим лишь наименее заселённые районы королевства. Большая часть гондорцев живёт в богатых южных провинциях, к западу от Минас Тирита. Во время войны они сумели послать осаждённой столице лишь десятую часть собственных сил - 3 000 человек. Таким образом, большая часть населения предоставляет короне около 30 000 солдат. Кроме них, на заставах от Кайр Андроса до Итилиена - следопытов, городскую гвардию, а также моряков Королевского флота (ок. 5 000 человек в последнем). Примерная цифра окажется в районе 45 000 воинов.

   Общество Гондора куда более “цивилизованно”, нежели Рохан. Для столь развитой цивилизации, процент “призывных” может быть значительно меньше, нежели у соседа. К тому же, степень призыва отличалась от региона к региону: пока одни составляли костяк армий королевства, другие подчинялись короне лишь формально. Местное ополчение служило своим собственным лидерам, и выходило на войну лишь в случае всеобщей опасности. Изначальное население Гондора располагалось на берегу Андуина, между Минас Тиритом и Минас Итиль; первый защищал королевство от дикарей на западе (!), и лишь с утратой и запустением Итилиена обратил свой щит к Мордору. Беженцы и переселенцы ушли на запад, и расселились по нему неравномерно. В некоторых провинциях (например, Ламедоне) аборигенов к концу эпохи всё ещё больше, нежели гондорцев, а Андраст и вовсе едва заселён.

   Гондор очень многим похож на Basileis Romaion, Римскую империю византийцев, а обе столицы - Осгилиат и Минас Тирит - напоминают царьград Константинополь. В период расцвета Осгилиат содержал около 500 000 жителей (как и Константинополь на своём пике), но после столетий упадка, чумы и войн, к началу Войны Кольца в Минас Тирите обитало не более 50 000 человек; ещё столько же - на окружавшей его Пеленнорской равнине. В преддверии осады, город покинули женщины и дети, а потому в городе оставалось не больше 30 000 человек - столько же, сколько в Константинополе, когда тот пал перед турками (кстати, никто не замечал сходство между “orcs” и “turks”?).

   Первой догадкой будет цифра в 1-2 миллиона, т.е. в два-три раза больше, чем у меньшего по размерам и развитию Рохана. Продолжая сравнение с Византией (напомню, что Толкин самолично настаивал на этой параллели), отсылаю вас к Варрену Трэдголду, профессору Гарвардского университета, признанному византинисту. Он заметил, что несмотря на все перемены в жизни империи и утрату огромных территорий, процентная величина ромейской армии относительно населения почти не менялась. В период 300-1080 Н.Э. она составляла 1,5-2,5% от всего населения. Поделив приблизительное число гондорских солдат (40 000, чтобы избежать преувеличений) на 0,02, мы получаем 2 миллиона жителей. Не стоит забывать, что число солдат мы усредняем в меньшую сторону; если взять хотя бы на 5 000 солдат больше, или принять на вооружение более 2% (например, те же 2,5% у Трэдголда), то цифра приблизится в 2,5 миллионам и дальше.

   Между тем, этот промежуточный разбор уже выходит довольно длинным. Если вам по нраву такая тема и такой к ней подход, или вы имеете поправки к введённой нами схеме, но всё равно желаете увидеть продолжение - пишите, обязательно откликнемся. О других странах (а также Эпохах!) тоже есть что сказать. Только (спойлер!) в Третью эпоху население любого другого известного нам края едва ли будет больше 100 000.

Гендальф говорил, что Единое кольцо не уничтожить ни в одной из гномих печей, ни в драконьем пламени, ибо не осталось таких драконов которые хотяб подогреть колечко могли, посему осталась ток гора в которой и было выковано кольцо. А вот теперь вопрос, а его вообще можно было бы уничтожить где-либо кроме Роковой Горы, ну допустим в современных условиях, сейчас же есть печки, которые способны достигать температур побольше чем в жерле вулкана или его от температуры защищает именно магия, которая сбрасывается только в первоисточнике?

   Для ясности, повторю уже много раз упомянутый фрагмент:

   “Даже печи гномов не смогли бы сделать этого [разрушить Кольцо]. Говорят, что пламя дракона способно расплавить Кольца Власти, но не осталось на земле драконов, чьего пламени бы хватило. Да и не было никогда такого дракона, будь то хоть сам Анкалагон Чёрный, что смог бы навредить Единому Кольцу, Кольцу Всевластия, ибо оно сделано самим Сауроном. Есть лишь один путь - отыскать Роковую Расщелину в глубинах Ородруина, Огненной горы, и сбросить в неё Кольцо.”

   Во-первых, важен тот факт, что это произносит Гендальф. Стал бы он рисковать жизнью Фродо и судьбой всего Средиземья, если бы был иной шанс разрушить оружие Врага? Однако, заданный нам вопрос куда интереснее, чем привычное “а если бы?”, потому что заранее оговаривает иные условия. И, следуя логике повествования, приходится заключить, что дело не в температуре плавления. В то время, как температура базальтовой лавы не превышает 1300 градусов по Цельсию, современные доменные печи легко превысят отметку в 2000 градусов, а рекордный показатель достигнут во время управляемой термоядерной реакции на американской испытательной установке в 1986 году - 200 миллионов градусов! Только вот, снизойди такая мощь на Кольцо, оно бы всё ещё осталось невредимым посреди выжженной пустоши.

   Кроме чисто повествовательного мотива (Кольцо ДОЛЖНО быть уничтожено в своём начале, совместными усилиями Судьбы и Веры), важно ритуальное (т.е. магическое) значение горы. Мудрейшие (в т.ч. Гендальф и Элронд) сходятся на том, что лишь Ородруин может уничтожить Единое, и ни одно оружие не нанесёт ему вред. Ссылаясь на Анкалагона, Гендальф вовсе не говорит о жаре драконова пламени; он лишь даёт нам образное понятие того, что даже самое могущественное из известных существ не способно навредить Кольцу. Это сродни тому, чтобы сказать “даже Чак Норрис не сумел бы уничтожить его!” (пакую вещи, скрываюсь из страны)

   Подчёркнуто, что связь между местом создания и местом уничтожения неразрывна. Даже другой вулкан, найди его Гендальф, не подошёл бы. Это особая связь, которая возникла в тот самый миг, когда в Роковой расщелине Саурон отдал часть собственной силы Кольцу. Почему же он использовал именно вулкан, в таком случае?

   Саурон черпал свою силу от искажения, оставленного в мире Морготом. О приходе Моргота в мир сказано: “снизошёл он через пламя и гнев в великое пекло, во тьму”; “принёс он холод и пламя, на вершины гор и в подземелье глубоких печей, что под ними”. Когда валар исправляли его деяния, они “усмирили огонь, а пламя иное сокрыли в глуби первобытных холмов”. “Огненные пропасти” находились в Утумно, и в целом вулканическая активность - результат мелькоровой власти над материальным миром. Где, как не в действующем вулкане, Саурону следовало искать связи с учителем? Как и все чернокнижники, он питался могуществом Моргота, которое тот оставил повсюду в земле, а особенно - в её глубинах. Орудруин - это место, где усеянные искажением глубины оказались обнажены. Саурон поселился рядом с вулканом, чтобы особо эффективно черпать силу предыдущего Тёмного владыки, и благодаря его силам перестроил под себя весь Мордор. Решив многократно усилить собственное влияние на материальный мир, он выковал из наиболее искажённого земного металла Кольца Всевластия; и где, как не в обнажённом сосредоточении Искажения ему это делать? Возможно, могущество и сила этого колдовства была столь велика, что только в сосредоточении этой силы Кольцо могло быть отправлено в небытие.

Владел ли Саруман каким-либо Кольцом Власти (например, одним из трех Колец гномов) или мог ли он сделать аналог (возможно, чисто декоративный) собственноручно, подражая Саурону?

   Саруман всегда интересовался “премудрым ремеслом”, т.е. тем, что люди привыкли звать волшебством. Из всех творений эльфов, майар, гномов и людей, он был особенно сведущ в Кольцах власти, ибо его учителем был сам Аулэ-кузнец; тот же Аулэ, что обучил ремеслу Властелина Колец Саурона. Вероятно, в момент своего падения, он горячо завидовал Саурону, и страстно желал создать собственное Кольцо. Саруман считал, что его правление принесёт Средиземью пресловутый “прогресс”, и полагал, будто способен сравняться в силе с Сауроном. Пожалуй, он и вправду мог, потому что имел тот же ранг в иерархии айнур. К тому же, он завидовал Гендальфу, так видел, что ему благоволят валар; и когда Саруман узнал, что Гендальф получил Кольцо огня Нарья, это могло стать ещё одной причиной сотворить собственное. Как бы то ни было, во время Войны Кольца он раскрывает свою новую личину - Саруман Многоцветный, Саруман Создатель-Колец.

   Его Кольцо, однако, было блеклой копией Кольца Всевластия. Во-первых, Саруман и не пытался создать замену, так как желал овладеть самим Единым Кольцом. Создание собственного было жестом отчаяния, зависти и гордыни. Во-вторых, несмотря на все его познания, полностью секрет Колец он не раскрыл, так как после гибели Келибримбора лишь Саурон знал его. Кольцо Сарумана было, несомненно, великим артефактом своего времени, и помогло волшебнику обрести новые силы к началу Войны; но оно не было всевластным. И что показательно, с гибелью Единого Кольца силы покинули и Кольцо Сарумана; даже не зная полного рецепта, он всё равно шёл по стопам Саурона.

Бомбадил – Музыка Айнур, часть 2

В предыдущий раз многие проголосовали за дальнейшее раскрытие вопроса, а потому вот оно самое.

Котлеты Ответы на вопросы - ближе к выходным. Однако, уже прямо сейчас - спешите голосовать за лучший вопрос месяца в конце поста! Учитывая, что в этот раз "месяц" тянется с мая, награждённых может быть и побольше.

Мы принимаем вопросы вот тут, а здесь - подробности о системе наград.

Вопросы-конкурсанты:

     - Что за существа "старше самого Саурона" обитали на дне Мории?

     - Откуда у людей из Вселенной Арды были технологии для постройки мегалитических сооружений?

     - Мог ли Смауг уничтожить Кольцо вместе с Бильбо?

     - Есть ли в мире малоизвестные твари кроме Глубинного стража?

   Существуют (и уже нами рассмотрены) три крупные теории: Том как вала, как майя, либо как природный дух. У каждой есть множество верных сторонников, но при этом - множество противоречий. Они не способны объяснить три ключевых аспекта Бомбадила: его уникальные силы и их ограничения, отношения Тома с Кольцом, и его положение «Старейшего, что был в мире до прихода Тёмного Владыки». Далее следует более подробное раскрытие Музыкальной теории по трём вопросам.

Уникальные силы и их ограничения

   Именно здесь теория особенно сильна. Как мы писали прежде,ни одной версии не удалось правдоподобно объяснить, почему Том обладает абсолютной властью над множеством вещей, и при этом не имеет и малейшего шанса одолеть кольцепризраков и Саурона. Почему голос Тома может умерить гнев Старика Ивы и изгнать умертвия в курганах? Вероятно, ответ в их природе: они –искажение тех вещей, что черпают свои силы в Музыке айнур. Они возникли благодаря Разладу Мелькора. Том, который «знает мелодию», и чьи «песни сильнее», использует Музыку, чтобы сражаться с искажением в ней. Он знает правильную мелодию, какой та была задумана, а потому может исправить разлад;это поистине великая сила.

   Почему же тогда Том утверждает, что его знания тускнеют на востоке, и почему ему не подвластны назгул? Почему он не сумеет одолеть Саурона? Сперва следует вспомнить, что мы знаем о Музыке и Разладе. В Сильмариллионе названы три мотива, созданных Эру, и Разлад, внесённый Мелькором. Первые два мотива пели айнур, но Мелькор вносил в них Разлад, и изначальный мотив отступал. Тогда сам Эру поднялся, чтобы дать третий мотив, призванный одолеть Мелькора. После того два мотива сражаются друг с другом перед Творцом, но ни один не способен одолеть. Разлад оканчивается лишь когда Эру снова встаёт, приказывая наступить тишине. Не Музыка побеждает Разлад, но воля самого Илуватара.

   Выходит, что Музыка призвана сражаться с Мелькором, но не может его победить. Том, как воплощение Музыки, обладает огромной властью, но вто же время ограничен в своём противоборстве Разладу. На Востоке музыка Мелькора особенно сильна, а потому у Тома там нет власти. Бомбадил исправляет Разлад там, где способен, но он не может уничтожить то, что черпает силы из Разлада. Кольцепризраки возникли благодаря Саурону и Кольцу. Кольцо – это порождение искаженной материи (золота), зачарованное самим Искажением (ведь Саурон, как и все чернокнижники, пользуется наследием Мелькора, которое впитала сама земля). Айнур могут быть неподвластны силе Музыки, потому что сами помогли её спеть. Том не способен нанести вреда Саурону и Кольцу, потому что он и они – два противостоящих мотива, не способных одержать верх над другим. Музыка врага вовсю мощь звучит на Востоке, а потому Том действует на «границе» двух мотивов,сдерживая противника. К тому же, Том не станет действовать против Саурона,потому что он уже знает финал истории. Ему, как самой Музыке, известно, что Разлад завершится благодаря Третьей песне (т.е. силами Детей Илуватара) и волей самого Творца. Он просто ждёт, когда исполнится Замысел.

   О границах владений Тома сказано, что он сам установил их себе, но некогда правил куда большей землёй. Он ограничил себя Старым лесом и Курганными холмами (Могильниками), ожидая неких перемен. Возможно, этой переменой будет окончательное вмешательство Эру и конец Разлада. К тому же, Том постоянно спешит вернуться к супруге, и любовь к ней – одна из возможных причин, почему Том прикован к этой земле. Она не может уйти от лесной Реки, а потому не может и Том. Даже если ты воплощение Музыки Творения, физическое воплощение неизбежно "заземляет".

Отношения Тома с Кольцом

   Почему  Бомбадил не желает хранить Кольцо, и сразу же потеряет его, как безделушку? Это едва ли не главное противоречие всех теорий, однако, его можно довольно быстро объяснить.Если Том – воплощение Музыки, то его и вправду не заботит всё, что родилось вне Музыки и без её участия. Кольцо сотворено лишь благодаря Разладу; искажение противостоит первичному замыслу, но одно не подвластно другому. Том не способен навредить Кольцу, а Кольцо не воздействует на Тома.

   Теории "Том-майар" и"Том-дух природы" не способны объяснить этого, ведь даже Гендальф и Саруман подвластны искушению Кольца. Бомбадил назван Хозяином, но ему не нужно ничем повелевать, потому что жажда власти и могущества ему неизвестны. Эти желания –результат Разлада, а Том находится на другом острие Бытия от них. Том совершенно чист, незапятнан, он – само воплощение доброты. Даже природа искажена Мелькором, и им искажены многие майар, но только не Музыка.

Том – старейший

   Звание Старейшего довольно просто увязать с теорией: Илуватар сотворил Бытие через Музыку, и она была прежде всего, кроме самого Создателя. «Сущий прежде,чем вступил Тёмный Владыка», ибо первым «вступлением» (либо приходом) Мелькора можно назвать внесённый им в Музыку Разлад. Прочие теории слабо объясняют тот факт, что Тьма вступила прежде, чем была создана Арда; если брать за точку отсчёта Песнь, то всё встаёт на свои места.

   Сложнее всего понять, почему Том сгинет последним, если Саурону суждено победить. Том не может быть духом Земли, потому что Саурон (в отличии от Моргота) желает править миром, но не разрушать его. Если же Саурон победит, подчинив себе целую планету, то Разлад Мелькора попросту одолеет Музыку. Да, этого не может произойти; но и фраза произносится теми, кто не знает финала истории, и произносится лишь как рассуждение "а что если". Последнее, что исчезнет из мира – это не сама Земля, не какой-то дух или даже заплутавший айну; последними будут всё то добро и надежда, что заключены в Музыке. Это сродни пророчеству из книг Роулинг: «Ни один не сможет жить, пока жив другой».Вся история – противостояние двух мотивов, и лишь победа одного из них окончит борьбу.

Пока горячи следы Бомбадила - очередная подборка читательских вопросов.

Да, мы сами заждались. Вопросов на этот раз четыре, но все они примут участие в конкурсе.

Напоминаем - вопросы сюда. Да побольше О_О

Вопросы:

     - Кто такие вастаки? (конкурс)

     - Почему Гендальф боится, что Кольцо попадёт к Саурону? (конкурс)

     - Сколько лет жили орки? (конкурс)

     - Есть ли в мире малоизвестные твари кроме Глубинного стража? (конкурс)

Кто такие Вастаки? До недавнего времени я считал что это аналог Китая. Но недавно столкнулся с теорией что это скифские племена

   Вастаки, либо восточане (easterlings) – собирательный термин, взятый Толкином из истории Европы. Так называли всякий народ, что приходил с восточных земель – гуннов, половцев, монголов и т.д. Точно так же, для обозначения северных захватчиков, применялся термин «северяне» (northmаn). Востоком, для известного нам Средиземья, будут все земли от Рованиона к горам Орокарни (то ли древний Уральский хребет, то ли Гималаи) и дальше. Это – огромные пространства, превосходящие западное Средиземье так же, как Азия превосходит Европу. Даже в древние, ардианские времена, они были населены множеством народов и племён. Именно на востоке – в Китае, Индии и Ираке – находятся центры зарождения первых исторических цивилизаций. Всё это многообразие, встреченное разве что нуменорскими путешественниками, обозначалось одним общим словом – восточане, «люди востока».

   Нам известно как минимум четыре племени, входивших в эту общность: восточане Первой эпохи (разделённые позднее на тех, кто предал Маэдроса либо остался верен ему), Люди повозок (вторжение в Гондор в конце второго тысячелетия Т.Э.), балхоты (вторжение в северный Гондор в 2510 Т.Э.), и некие загадочные, бородатые и вооружённые огромными топорами воины, сражавшиеся на стороне Саурона под Минас Тиритом; также, некоторые относят к восточанам варьягов, загадку происхождения которых мы уже обсуждали. Кроме того, бессчётное множество племён, племенных союзов и отдельных отрядов совершали набеги на западное Средиземье, служили Саурону, либо оказывались в сфере влияния Гондора и подчинялись королю дунэдайн. Их многообразие столь велико, что мы говорим не просто о разных ветвях одной народности, но о совершенно непохожих друг на друга этносах.

   Из всех названных, лишь балхоты и люди повозок имели некое родство. Прочие, внешностью и культурой, разительно отличались друг от друга. Ближайшие параллели, которые мы можем привести – кочевые народы Евразии, скифы и сарматы, а также иные персидские и тюркские племена. Миграция – процесс длительный и обширный, и очень часто целые народы приходили в Европу с Дальнего Востока. Вероятно, с тем же сталкиваемся и мы, говоря о восточанах. Их культура – неоднородна, их языки – неродственны и многочисленны (этим, кстати, объясняется отсутствие единого восточного государства), и мы ничего больше не знаем о них, поскольку они редко участвовали в событиях Запада иначе, как союзники Саурона.

Почему Гендальф так боится, что кольцо попадёт к Саурону? Ведь в Сильмариллионе этого самого Саурона регулярно (минимум трижды) били при наличии у него кольца. То бишь кольцо не делает Саурона непобедимым. Так в чем дело?

   Пожалуй, дело в соразмерности. Кольцо – это воплощение и сосредоточие мощи Саурона. Оно связывает его с земной материей, служит своеобразным мостом между Зримым и Незримым, позволяя с лёгкостью воздействовать на физический мир (так, именно Кольцо помогло воздвигнуть Барад-дур). Однако, оно накладывает и ограничения: привязав своё естество к миру, Саурон становится этому миру уязвим. Такова цена власти, которую Саурон готов заплатить; ведь он убеждён, что люди и эльфы слишком подвержены Искажению, и не сумеют стать хозяевами Кольца.

   Саурон преклонил колени перед Ар-Фаразоном не в результате военного поражения, а чтобы его избежать. Войско Нуменора было столь велико и могущественно, что слуги тёмного майа разбегались, едва завидев знамёна дунэдайн. Что мог сделать Саурон против такой неостановимой мощи? Пожалуй, он мог сражаться; но был бы загнан в угол противником, который превосходил его в военном отношении. Кольцо позволяло повелевать легионами орков, но у Ар-Фаразона легионов было больше, и он не нуждался в Кольце, поскольку был пусть и трагичным, но законным и признанным королём. Саурон поставил всё на власть над физическим миром, и по правилам этого мира проиграл. Впрочем, поражение он сперва обернул триумфом; но затем был сметён и навсегда лишён прекрасной оболочки, ведь гнев Создателя обрушился на Нуменор. Но ни его дух, ни Кольцо не пострадали.

   Затем происходит Война Последнего союза – долгая, изнурительная война, в которой остатки армий Саурона (многочисленные, но уступающие его же силам в Войне Кольца) отбивались от отборных войск со всего Средиземья. Саурон выходит на поединок – и терпит поражение лишь будучи «отделённым» от Кольца.

   Обладая Кольцом, Саурон не только повелевал множеством слуг, но и личное своё могущество мог обратить против врага; я просто напомню, что прежде, чем пасть от отчаянного удара Исильдура, он лично убивает троих королей. Ещё раньше – уничтожает великое эльфийское королевство Эрегион, и фактически правит большей частью Средиземья. Лишь мощь противника, и чистая удача (в случае Саурона – неудача) обернули ситуацию против Саурона. Его побеждают, очерёдно, царь величайшей империи, сам Бог, и чистая случайность, сопряжённая с военным превосходством противника.

   Кто же противостоит ему в конце Третьей эпохи? Анклавы увядающих эльфов, обособленные и ослабленные гномы, а также Гондор в состоянии упадка. Ещё есть Рохан, чей король обманут Саруманом и медленно гибнет, и несколько малых сил (Дейл, северяне, беорнинги, хоббиты и люди Эриадора), которые посильно держат зло у своих границ, но едва ли представляют угрозу мировому господству. Минас Тирит – последнее препятствие на пути к Гаваням, и Саурон способен взять его даже без Кольца. Силы его достаточно велики, чтобы по одному (а то и разом) разгромить всех врагов. Кольцо бы лишь ускорило их участь: с ним он бы подчинил своих воле тех, кто ещё колебался; привёл бы на поля сражений народы, до того находившиеся вне его досягаемости. Пока Кольцо оставалось в руках Свободных народов, у Гендальфа ещё была надежда обыграть Саурона; но получи тот Кольцо, то ему бы осталось безбоязненно смести со своего пути эльфов, дунэдайн, гномов и Сарумана. У Свободных народов просто не оставалось запасного плана, кроме как скрытно внести Кольцо в Мордор.

Сколько лет жили орки? Двое вожаков орков, которых подслушал Сэм, после пленения Фродо, упоминали Великую Осаду. О чем они говорили?

   Об этом многого и не скажешь (чувствую, как выдохнули утомлённые моей болтовнёй). Созданные Морготом из пленных эльфов (но это не точно), они, видимо, не были физически бессмертны. Бессмертность эльфов как-то связана с их низкой репродуктивностью: редко случалось, чтобы в семье рождалось больше двух детей. Вероятно, это относится к природе их души, которая иначе (при большем и более частом потомстве) вынуждена будет дробиться, ослабляя родителя. Пример такой слабости мы видим в роду Феанора.

   Орки, в свою очередь, воспроизводятся крайне быстро. Вопрос наличия у них души – давний и так и не решённый. Сам Толкин спутает карты исследователю, который возьмётся решить загадку: ведь и он не был уверен ни в их происхождении, ни в их природе. Возможно, происходи они от людей, вопрос решается сам собой. Что мы знаем точно – оба Тёмных владыки (а также Саруман) могли довольно быстро восполнить потери. Орки взращивались для войны в огромных количествах, невозможных в те времена даже для людей. Но были ли иные причины их выращивать, кроме как для восполнения боевых потерь?

   Единственный орк, жизнь которого можно измерить – Больг, сын Азога. Больг возглавлял нападение орков на Эребор в 2941 Т.Э.; его отец был убит в Битве на Азанулбизар в 2799 Т.Э., так что Больгу на момент смерти было не меньше 150 лет. К тому же, стоит допустить, что Азог не зачал сына накануне битвы, а сам Больг явно не был старым (если оркам вообще известно понятие «старость»). Про их общество мы знаем мало, но едва ли среди тех, кто беспрестанно воюет, ценят тех, кто не способен сражаться – детей, женщин и стариков. Поэтому, можно допустить, что их ряды «омоложались» ещё и за счёт устранения «излишних» участников общественного процесса. Помнило это общество только войну, и "Великая осада" - вероятно, передаваемое из уст в уста предание об осаде Барад-дура в Войне Последнего союза. Поддерживание таких воспоминаний (коллективных, но никоим образом не пронесённых одним и тем же тысячелетним орком) - залог непрестанной ненависти к тем, кто нанёс тогда поражение оркам.

   Что до цифр, то мы не можем назвать других, кроме как расплывчатых дат жизни Больга; но почти наверняка жизненный путь орка был коротким из-за войн, борьбы за власть (ведь правит среди них сильнейший), и бесконечных тягот такой жизни. Будь у них возможность пожить в мире – вероятно, мы бы эмпирически выяснили, как долго им суждено жить. Но такой возможности у них никогда не было.

   Берегите своих орков.

По всему Средиземью харчат кроликов, видят воронов, рассекают на разных породах лошадей. Даже о мумаках все слышали, хотя и верят в них с разной степенью рьяности. Кроме Глубинного стража, есть ли вообще хоть какие-то твари, о которых не слышали в каждом закутке?

   Арда – огромное, раннеисторическое (с нашей точки зрения) пространство, где реальная фауна сожительствует с мифологией и палеонтологией. Так, Толкин признавал, что крылатые твари назгул – вероятные потомки птеродактиля.

   Многих из существ, упомянутых лишь вскользь, могло и вообще не быть; часть из них – очевидная выдумка даже внутри Легендариума, либо реинтерпретация реальных существ через призму фольклора. Так, например, червеоборотни – не более чем деталь образной фразы. «..Даже если мне придётся пройти на восток от востока, и сразиться с дикими червеоборотнями [в ранней версии - "червеоборотнями Китая"] в Последней пустыне [в ранней версии - "в Великой пустыне Гоби"]  – я всё равно сделаю это...» - т.е. готовность совершить чрезвычайно далёкое путешествие, и проявить нетипичную храбрость. Сюда же можно отнести огромных рыбо-черепах (Фаститокалон), загадочных родичей кошек – пардов, крупных насекомых (хаммерхорны и дамблдоры), разумных барсуков и т.д. Все они – герои хоббичьих песен и сказок, и лишь немногим можно найти прототип (так, «хлюпогубы» - явная аллюзия на орков).

   Свето-черви (glow-worms), малые и большие, якобы встречаются в подземельях мира. Так, именно за этих червей Белег принял фонари нолдор, и именно они бродят у границ Дороги снов (путь, по которому люди могу попасть в Валинор). В эссе по эльфийской лингвистике упоминаются морские змеи (либо рыбо-драконы), населяющие море и порой нападающие на моряков. Там же мы узнаём о фэалоке – искристых драконах, названных так оттого, что излучали свет. Фактически, зная замысел Толкина, мы можем дополнить этот список любой разновидностью драконов и змеев, что встречаются в мифологии мира.

   Нередко Толкин упоминает гигантов (великанов). В раннем Легендариуме они играли куда большую роль; но и в Третью эпоху Бильбо принимает рокот в горах за их схватку. Великаны занимают большое место в фольклоре Гондора: якобы Минас Тирит был воздвигнут этими созданиями, а одна из горных гряд центрального Гондора – останки погибшего великана Тарланга. Возможно, это была раса огромных людей (как хоббиты – раса маленьких), либо так звались некие природные духи, или даже разновидность троллей. В ранних работах возникают и создания «гонги» - но мы не знаем ничего о них, кроме имени, и того, что они как-то связаны с орками и драконами (дракониды^-^!). Загадкой покрытии полу-тролли и люди-тролли, якобы обитающие на далёком юге, и замеченные в Битве на Пеленнорских полях. В подвешенном состоянии и слово «хобгоблин» - не ясно, разновидность ли это орков, или некая особая раса. Та же история и с «ограми» - они могут быть лишь иным именем троллей, хотя в ранних работах так названы великаны-людоеды.  Лишь упомянуто словосочетание «снежные тролли», а Гендальф невзначай бросает, что тролли бывают ещё и двуглавыми.

   В Средиземье множество духов, природных и сотворённых. Так или иначе упомянуты дриады (духи деревьев), русалки (духи воды), привычные нам по сказкам «эльфы» (феи, пикси, духи земли), и сильфы (духи ветра). Последние три – вероятно, младшие из айнур, самая низкая ступень в иерархии.  Отдельно стоят спектры – злые создания, подобные умертвиям и призракам.

   Едва упомянуты «великие твари», что тянули таран Гронд к вратам Минас Тирита (в экранизации их облик основан на доисторическом бронтотерии). Но особо волнующее упоминание о «неупоминаемом» - безымянные твари:

          В глубине – много глубже глубочайшей из шахт гномов – изъедают мир безымянные твари. Даже Саурон не знает их, ибо они древнее его. Теперь я побывал там, но не скажу ничего, ведь слова мои могут затмить дневной свет.

   Нет точных свидетельств того, чтобы Толкин читал или слышал о работах Говарда Лавкрафта; однако, такие пассажи – вполне в духе «неописуемого» и «неназываемого» ужаса мифов Ктулху. Хранитель морийских врат – лишь одно-единственное, случайно забредшее на поверхность чудовище. Подземный мир Средиземья хранит не только спящих балрогов.